Песок продавали в среду. Огромный самосвал целый день возил его по Загородной улице, и поначалу он, вроде бы, никому не был нужен. Но потом нашёлся один запасливый человек, который так и сказал:- Возьму-ка я этот песок про запас. Вдруг когда и пригодится. Сваливайте его вот здесь, у забора.Самосвал свалил песок одной большой кучей. Водитель самосвала взял деньги и уехал покупать бензин, или другую какую-нибудь жидкость необходимую для укрепления дружбы между людьми и механизмами. Запасливый человек ушёл и надолго, то ли делать новые запасы, то ли учитывать старые...

С виду все так естественно и буднично произошло , что и рассказывать особенно нечего, смотреть не на что. Небольшой зал в одноэтажном здании беднеющей фабрики деревянных игрушек . Посредине щупленькая елочка метра три высотой. Украшения ее тяготят, чересчур крупные лампы гирлянд – обжигают . Детей мало , совсем мало, и одеты они как-то не празднично, - почти все в резиновых сапогах, в валенках с галошами.. Молчат , смотрят недоверчиво, держатся врозь. Актриса , не в силах видеть всего этого, прикрывает дверь комнатушки , приспособленной под гримерную и говорит тихо:- Это издевательство...

В месте пустынном, безводном, удалённом от путей и дорог, а потому почти необитаемом выходил из земли камень. Огромный валун. Эры полторы выходил, и возвысился основательно. Да оценить его размеры было некому.Одиночество камень не угнетало, у камней чувство целостности крепче чувства родства. Вода не точила, хотя где-то глубоко под собой он и ощущал её ленивое, но упорное движение. Время вообще не беспокоило, он был одной из точек его отсчёта. Лишь ожиданием, пусть малого, но соизмеримого его размерам внимания тяготился камень...

В лесу снег порошил, сеял, падал, осыпался с прогибающихся под его тяжестью веток, а в поле – летел, кружил, взвивался вихрем. И сквозь него шли, шли и шли снеговики. Шеренга за шеренгой.У кромки леса, на краю поля стоял человек и не мог понять – за что ему такое наказание? Он поначалу решил, что наткнулся на боевые учения какого-нибудь десантного подразделения. Масштабные учения, большого подразделения, и очень боеспособного. Как нешумно они двигались, эти безмолвные белые воины, как мгновенно и необъяснимо возникали, словно бы из-под земли...

Правила поведения при встрече с трёхголовым змеем.Всем давно и твёрдо известно, что сказочники народ необидчивый. Как можно обидеться на собачий лай, если понимаешь собачий язык и, услышав дерзкое «гав-гав-гав», спешишь поскорее записать забавную щенячью дразнилку, а пока записываешь – вся обида мимо проходит. Так что, обид у сказочников ни на кого нет. А вот огорчения случаются. Чаще всего огорчает нас людское недоверие. С каждым днём всё больше людей не верят сказочникам. Ни взрослые, ни дети, ни даже факиры и кондитеры, которые своими руками могут творить чудеса не хотят верить в сказочные истории и если слушают их, то лишь из уважения или из вежливости, да и то не очень внимательно...

Небо в наших краях просторное, ни горами, ни лесами не заслоняется. Так что ветрам у нас есть где разгуляться, и они порою налетают со всех сторон сразу, отчего облака и тучи могут прилетать к нам и с севера и с юга одновременно.Так вот история нынешняя не о небе, и не о ветрах, она о туче грозовой и облаке кучевом. Случилось им встретиться над весёлым детским городком и затеять спор – кто сможет больше привлечь детского внимания. Ради кого, дескать, детвора оставит свои игры и забавы, да позабудет про игрушки...

Научил я одного скворца говорить. Он этого сам пожелал и брал у меня уроки всё лето. Занятия наши проходили у раскрытого окна. Я сидел на стуле в комнате, а мой ученик – на ветке шиповника в палисаде. Был он птицей вольной, поэтому уроки наши длились столько, сколько ему было нужно.- Главное, не орать во всё горло, - поучал я его, г говори негромко, но внятно. И говори не то, что легче произнести, а то, что ты думаешь, и то, что ты знаешь. А ещё не бойся переспросить дважды и даже трижды всё, что показалось непонятным...

В одном тёмном дремучем лесу, на единственной зелёной солнечной полянке жила-поживала маленькая белая козочка. У неё даже рожки ещё не выросли, поэтому она никому не могла причинить боли и вреда, да и не хотела. Не спеша щипала травку, грела бока и спинку на солнышке, пила чистую водицу из ручейка, бегущего по краю полянки, и мечтала вырасти большой и красивой.Не знала она, бедняжка, что в глубине леса собралась на охоту стая серых волков. Они были злыми, очень голодными и мечтали, клацая зубами, только о еде...

Всякая наука требует усердия и терпения. Будь то садоводство или огородничество, рыболовство или птицеводство, жонглирование или чародейство, астрофизика или микробиология – всё даётся настойчивостью, усидчивостью и трудом беспрестанным. Большинство неучей этого не знают и, желая поскорее прослыть людьми учёными, налетают на учёные книги с таким видом, словно собираются верхом на них скакать. Прямиком в волшебный мир науки. Но если поспешность и легкомыслие при освоении азов верховой езды чаще всего оборачиваются, шишками, ушибами да вывихами низинных пальцев, то при небрежном отношении к наукам премудрым, таким как грамота и счёт, вы рискуете вывести их из себя, отчего последствия бывают совершенно непредсказуемыми и даже невероятными...

У каждой феи есть секрет, который ни от кого, кроме неё самой узнать невозможно. Это касается её дара творить чудеса – как она его получила, и что отдала взамен. Впрочем, если фея вдруг надолго исчезает, а платья её при этом оказываются в ломбарде, то всегда найдётся человек, которому повезёт раскрыть столь загадочное явление. Чаще всего им оказывается хозяин ломбарда, но в истории с двумя платьями доброй феи повезло одному сказочнику, если честно - мне. А ещё двум девочкам, Соне и Насте, которые поинтересовались: «Откуда и как в музей Театра кукол попал наряд настоящей феи?», и нашли время выслушать до конца мой рассказ...