Винни-Пух и Все-Все-Все... (12 глава)

в которой Кролик очень занят и мы впервые встречаемся с пятнистым Щасвирнусом.   Всё предвещало, что у Кролика опять будет очень занятой день. Едва успев открыть глаза, Кролик почувствовал, что сегодня всё от него зависит, и все на него рассчитывают. Это был как раз такой день, когда надо было, скажем, написать письмо (подпись Кролик), день, когда следовало всё проверить, всё выяснить, всё разъяснить и, наконец, самое главное что-то организовать.

В такое утро непременно надо было забежать на минутку к Пуху и сказать: Ну что ж, отлично, тогда я передам Пятачку, а затем к Пятачку и сообщить: Пух считает... Но лучше я сначала загляну к Сове. Начинался такой, как бы вам сказать, командирский день, когда все говорят: Да, Кролик, Хорошо, Кролик, Будет исполнено, Кролик и вообще ожидают дальнейших распоряжений. Кролик вышел из дому и, принюхиваясь к тёплому весеннему ветру, размышлял о том, с чего начать.

Ближе всех к нему был дом Кенги, а в домике Кенги был Ру, который умел говорить: Да, Кролик и Хорошо, Кролик, пожалуй, лучше всех в Лесу; но, увы, в последнее время там безотлучно находился ещё один зверь непослушный и неугомонный Тигра. А он, как известно, был такой Тигра, который всегда сам лучше вас всё знает, и, если вы говорите ему, куда надо идти, он прибегает туда первым, а когда вы туда доберётесь, его и след простыл, и вам даже некому гордо сказать: Ну вот, мы у цели!

Нет, к Кенге не надо, задумчиво сказал Кролик, подкручивая усики. И, желая окончательно удостовериться в том, что он туда не идёт, он повернул налево и побежал прямёхонько к дому Кристофера Робина.

Что ни говори, твердил Кролик про себя, Кристофер Робин надеется только на меня. Он, конечно, любит Пуха, и Пятачка, и Иа, я тоже, но у них у всех в голове опилки. Это ясно. Он уважает Сову, потому что нельзя не уважать того, кто умеет написать слово суббота, даже если он пишет его неправильно, но правильнописание это ещё не всё. Бывают такие дни, когда умение написать слово суббота просто не считается. А Кенга слишком занята Крошкой Ру, а Крошка Ру слишком маленький, а Тигра слишком непослушный, так что, когда наступает ответственный момент, надеяться можно только на меня. Я пойду и узнаю, в чём ему нужно помочь, и тогда я ему, конечно, помогу. Сегодня как раз день для таких занятий.

Он весело перескочил на другой берег реки и вскоре оказался в районе, где жили его Родственники и Знакомые; сегодня их было, кажется, ещё больше обыкновенного. Кивнув одному-другому Ежу (поздороваться с ними за руку было, понятно, некогда), небрежно бросив Доброе утро, доброе утро ещё кое-кому и снисходительно приветствовав самых маленьких словами: Ах, это вы, Кролик махнул им всем лапкой и скрылся. Всё это вызвало такое волнение и восхищение среди Родственников и Знакомых, что некоторые представители семейства Козявок, включая Сашку Букашку, немедленно направились в Дремучий Лес и полезли на деревья, надеясь, что они успеют забраться на верхушку до того, как это что бы оно, там ни было случится, и они смогут всё как следует увидеть.

Кролик нёсся по опушке Дремучего Леса, с каждой минутой всё больше чувствуя важность своей задачи, и, наконец, он прибежал к дереву, в котором жил Кристофер Робин.

Он постучал в дверь.

Он раза два окликнул Кристофера Робина.

Потом он отошёл немного назад и, заслонив лапкой глаза от солнца, ещё покричал, глядя на верхушку.

Потом он зашёл с другой стороны и опять покричал: Эй! и Слушай! и Это Кролик!, но ничего не произошло. Тогда он замолчал и прислушался, и всё замолчало и прислушалось вместе с ним, и в освещённом солнцем Лесу стало тихо-тихо, и потом вдруг где-то в невероятной вышине запел жаворонок.

Обидно, сказал Кролик, он ушёл.

Он снова повернулся к зелёной двери, просто так, для порядка, и собирался уже идти, чувствуя, что утро совершенно испорчено, как вдруг заметил на земле листок бумаги. В листке торчала булавка; очевидно, он упал с двери.

Ага, сказал Кролик, снова приходя в хорошее настроение. Мне опять письмо! Вот что там говорилось:

Ага! повторил Кролик. Надо немедленно сообщить остальным.

И он с важным видом двинулся в путь.

Ближе всего отсюда жила Сова, и Кролик направил свои стопы по Дремучему Лесу к дому Совы. Он подошёл к двери, позвонил и постучал; потом снова постучал и опять позвонил. Словом, он звонил и стучал, стучал и звонил до тех пор, пока, наконец, наружу не высунулась голова Совы и не сказала:

Убирайся, я предаюсь размышлениям, ах, это ты!

Сова всегда так встречала гостей.

Сова, сказал Кролик деловито, у нас с тобой есть мозги. У остальных опилки. Если в этом Лесу кто-то должен думать, а когда я говорю думать, я имею в виду думать по-настоящему, то это наше с тобой дело.

Да, сказала Сова, я этим и занималась.

Прочти вот это.

Сова взяла у Кролика записку Кристофера Робина и посмотрела на неё в некотором замешательстве. Она, конечно, умела подписываться Сава и умела написать Суббота так, что вы понимали, что это не вторник, и она довольно неплохо умела читать, если только ей не заглядывали через плечо и не спрашивали ежеминутно: Ну, так что же? Да, она умела, но...

Ну, так что же? спросил Кролик.

Да, сказала Сова очень умным голосом. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Несомненно.

Ну, так что же?

Совершенно точно, сказала Сова. Вот именно. И после некоторого размышления она добавила: Если бы ты не зашёл ко мне, я должна была бы сама зайти к тебе.

Почему? спросил Кролик.

По этой самой причине, сказала Сова, надеясь, что наконец она сумеет что-нибудь выяснить.

Вчера утром, торжественно произнёс Кролик, я навестил Кристофера Робина. Его не было. К его двери была приколота записка.

Эта самая записка?

Другая. Но смысл её был тот же самый. Всё это очень странно.

Поразительно, сказала Сова, снова уставившись на записку. На минуту ей, неизвестно почему, показалось, что что-то случилось с носом Кристофера Робина. Что же ты сделал?

Ничего.

- Это самое лучшее, ответила мудрая Сова.

Но она с ужасом ожидала нового вопроса. И он не заставил себя долго ждать.

Ну, так что же? повторил неумолимый Кролик.

Конечно, это совершенно неоспоримо, пробормотала Сова.

С минуту она беспомощно открывала и закрывала рот, не в силах ничего больше придумать. И вдруг её осенило.

Скажи мне, Кролик, сказала она, что говорилось в первой записке? Только точно. Это очень важно. От этого всё зависят. Повтори слово в слово.

Да то же самое, что и в этой, честное слово!

Сова посмотрела на Кролика, борясь с искушением спихнуть его с дерева, но, сообразив, что это всегда успеется, она ещё раз попыталась выяснить, о чём же всё-таки идёт разговор.

Прошу повторять точный текст, сказала она, словно не обратив внимания на то, что сказал Кролик.

Да там было написано: Ушол щасвирнус. То же самое, что и здесь, только здесь ещё добавлено: Занит щас вирнус.

Сова с облегчением вздохнула.

Ну вот, сказала Сова, вот теперь наше положение стало яснее.

Да, но каково положение Кристофера Робина? сказал Кролик. Где он сейчас? Вот в чети вопрос!

Сова снова поглядела на записку. Конечно, столь образованной особе ничего не стоило прочитать такую записку: Ушол щасвирнус. Занит щасвирнус. А что тут ещё могло быть написано?

По-моему, дорогой кой Кролик, довольно ясно, что произошло, сказала она. Кристофер Робин куда-то ушёл с Щасвирнусом. Он и этот... Щасвирнус сейчас чем-то заняты. Ты за последнее время встречал у нас в Лесу каких-нибудь Щасвирнусов?

М-м-м, сказал Кролик, я как раз хотел у тебя узнать. Как они выглядят?

Ну, сказала Сова, пятнистый или травоядный Щасвирнус это просто... По крайней мере, сказала она, он больше всего похож на... Но, конечно продолжала она, это сильно зависит от... Ну... сказала Сова. Словом, я плохо представляю себе их внешний вид, закончила она чистосердечно.

Большое спасибо, сказал Кролик.

И он помчался к Винни-Пуху.

Ещё издалека он услышал какой-то загадочный шум. Он остановился и прислушался. Производил этот шум Винни-Пух, а шум был вот какой:

ЗАГАДОЧНЫЙ ШУМ

Опять ничего не могу я понять,

Опилки мои в беспорядке.

Везде и повсюду, опять и опять

Меня окружают загадки.

Возьмём это самое слово опять.

Зачем мы его произносим,

Когда мы свободно могли бы сказать

Ошесть, и осемь, и овосемь?

Молчит этажерка, молчит и тахта

У них не добьёшься ответа,

Зачем это хта обязательно та,

А жерка, как правило, эта!

Собака кусается... Что ж, не беда.

Загадочно то, что собака,

Хотя и кусает ся, но никогда

Себя не кусает, однако...

О, если бы мог я всё это понять,

Опилки пришли бы в порядок!

А то мне загадочно! хочется спать

От всех этих Трудных Загадок!

Здорово, Пух, сказал Кролик.

Здравствуй, Кролик, сказал Пух сонно.

Это ты сам додумался?

Да вроде как сам, отвечал Пух. Не то чтобы я умел думать, продолжал он скромно, ты ведь сам знаешь, но иногда на меня это находит.

Угу, сказал Кролик, который никогда не позволял ничему находить на него, а всегда всё находил и хватал сам. Так вот, дело вот в чём: ты когда-нибудь видал Пятнистого или Травоядного Щасвирнуса у нас в Лесу?

Нет, сказал Пух, ни-ко... Нет. Вот Тигру я видел сейчас.

Он нам ни к чему.

Да, сказал Пух, я и сам так думал.

А Пятачка ты видел?

Да, сказал Пух. Я думаю, он сейчас тоже ни к чему, продолжал он сонно.

Ну, это зависит оттого, видел он кого-нибудь или нет.

Он меня видел, сказал Пух.

Кролик присел было рядом с Пухом на землю, но, почувствовав, что это умаляет его достоинство, снова встал и сказал:

Если сформулировать нашу задачу, то её можно изложить так: Что Кристофер Робин делает теперь по утрам?

Что он делает?

Да, да.