Маятничек
Жил-был король, который постоянно говорил:
— Нет меня несчастнее на свете!
— Чего вам не хватает, Ваше Величество!
— Всего хватает, да есть еще и такое, от чего не знаю, как избавиться.
— Что же, Ваше Величество?
Этот вопрос оставался без ответа. Король лишь качал головой и, скрывая слезы, удалялся в ту часть дворца, куда он никому не разрешал входить.
Все знали, что в покоях этих жил королевич, но и для министров, и для придворных оставалось тайной, почему мальчика держат взаперти. Десять лет прошло, как умерла королева. При ее жизни люди говорили, что она прячет сыночка от дурного глаза. Но королева умерла, а король по-прежнему скрывал королевича. И по дворцу поползли самые причудливые слухи:
— Слышали? У королевича змеиная голова.
— Это что! Он без рук и с рыбьим хвостом!
— Да нет, он лает, как собака, а говорить не умеет.
— А мне доподлинно известно: у него птичья голова!
На самом же деле все было совсем не так.
Королевича, прелестного мальчика с белым личиком, златокудрой головкой и лучистыми голубыми глазами, едва он встал на ножки, постиг странный недуг: он непрерывно и мерно раскачивался наподобие маятника. Когда король в порыве жалости пытался остановить малыша и
прижимал к груди, какая-то неумолимая сила раскачивала его самого, так что голова кружи- лась. Казалось, он вот-вот затикает — ни дать ни взять часы с маятником.
К счастью, королевичу его изъян не мешал. Он разговаривал, шутил, смеялся, не переставая мерно раскачиваться: справа налево, слева направо. Это было тягостное зрелище, и король подолгу не задерживался у сына.
Втайне от приближенных он приглашал к королевичу докторов, волшебников и колдунов. Доктора ничем не могли помочь: такой болезни они сроду не видывали.
Волшебники говорили:
— Это заклятие, мы не можем снять его. А два колдуна пообещали:
— Пустяки, Ваше Величество, мы вам исцелим королевича за два месяца.
И они поселились в королевском дворце. Два месяца ели-пили всласть, по ночам уходили, будто бы искать особые травы и коренья, но ничего не приносили, требовали деньги то на то, то на это, будто бы для изготовления снадобий, однако через два месяца исчезли, а королевич каким был, таким и остался — маятник маятником, тик-так, тик-так, справа налево, слева направо.
Потому-то королева и дала ему имя Ма-ятничек, и король звал его так же.
Никто во дворце не осмеливался спросить:
— Как королевич, Ваше Величество?
А надо вам сказать, что в королевском саду рос розовый куст, подобного которому не было на целом свете. Раз в год на нем расцветала одна-единственная роза изумительной окраски и с дивным ароматом. Это был любимый цветок королевы, и после ее смерти король не позволил срезать его. Умирая, королева завещала:
— Сорвите эту розу, только если ее попросит нищенка.
Но никто ее не просил, и каждый год великолепная роза роняла лепестки и засыхала на кусте.
Однажды утром, когда Король садился в карету, к нему подошла скрюченная старуха в лохмотьях и запричитала:
— Смилуйтесь, Ваше Величество! Смилуйтесь, Баше Величество!
— Чего тебе?
— Подайте чудесную розу из вашего сада... Христа ради, всемилостивейший король!
Король вспомнил предсмертную просьбу королевы, вернулся в сад и собственноручно срезал розу, распустившуюся как раз накануне.
И тут королю померещилось, что эта сморщенная старушонка с редкими седыми волосами и в ветхих линялых обносках вдруг превратилась в прехорошенькую девушку, юную, улыбчивую, с пышной копной золотых волос... Видение длилось миг. Король протер глаза: та же скрюченная старуха в лохмотьях склонилась к его руке.
Каково же было удивление короля, когда на следующий день он увидел ее в покое королевича! Король не на шутку разгневался.
— Кто тебя сюда впустил?
— Никто, я сама.
— Но кто-то же открыл тебе дверь.
— А зачем? Я могу проходить в замочные скважины и сквозь стены.
— Кто ты: ведьма или фея?
— Ведьма, что рвет и сшивает, фея, что скрыта до времени, фея, что рвет и сшивает, ведьма, что скрыта до времени!
И старушка звонко рассмеялась.
Король подумал, что она смеется над ним, и хотел было вытолкать ее вон, но тут заметил, что палец старушонки прижат к груди королевича, а тот раскачивается справа налево и слева направо то сильнее, то тише, смотря по тому, как сильно давит палец, а то и вовсе останавливается.
— Послушай, ведьма иль фея, кто б ты ни была, вылечи королевича, и я дам тебе столько золота, сколько он весит.
— Ах, Ваше Величество, я могу дать вам втрое больше.
— Прости меня, ведьма иль фея, кто бы ты ни была. Скажи только, что это у него?
— Заклятье. Вот оно, здесь, в груди: не больше луковки. Его легко нащупать пальцем, но вытащить можно только стрелой Стрельца-Удальца, на буйных ветрах каленной, Стрельцом-Удальцом найденной.
— А где та стрела...
— ...Стрельца-Удальца, на буйных ветрах каленная, Стрельцом-Удальцом найденная?
— Да-да, где она?
— Снарядите герольдов, Ваше Величество. Как только бросят клич о стреле Стрельца-Удальца, на буйных ветрах каленной...
— Знаю, знаю, — прервал ее король, — Стрельцом-Удальцом найденной.
— Ну, коли знаете, так пошлите за ним.
И старушонка рассмеялась звонче прежнего.
Тем временем она убрала палец с груди королевича, и тот снова закачался справа налево, слева направо, тик-так, тик-так.
Король обернулся и увидел только, как старушка исчезла в замочной скважине.
— Ваше Величество, — взмолился короле-
вич, — пошлите скорей герольдов, пусть они объявят о стреле Стрельца-Удальца...
— ...на буйных ветрах каленной, Стрельцом-Удальцом найденной. — Король невольно повторил присказку старушки — феи не феи, ведьмы не ведьмы.
И скоро из королевского дворца верхом на конях, убранных великолепной сбруей, выехали герольды с серебряными трубами.
— Указ Его Величества! Пусть явится во дворец Стрелец-Удалец со своей стрелой, на буйных ветрах каленной, Стрельцом-Удальцом найденной!
Бедняги враз стали потехой для всего королевства. Стоило им появиться в каком-нибудь местечке со своими серебряными трубами — ту-ру-ру! ту-ру-ру! — и прокричать первые слова указа, как люди тут же подхватывали:
— Стрела Стрельца-Удальца...
— На буйных ветрах...
— ...каленная, Стрельцом-Удальцом...
— Ха-ха-ха, найденная!
И веселью конца не было. Долго ли, коротко ли, во дворец явились десять стрельцов, каждый со своей стрелой.
— К услугам Его Величества! И каждый утверждал:
— Настоящий Стрелец-Удалец — это я, испытайте меня.
Испытание было вот какое. Королевича привяжут к столбу, а Стрелец-Удалец должен пустить стрелу так, чтобы точно попасть в луковку, которая-то и была заклятьем несчастного королевича. Беда, если промахнется! Настоящий Стрелец-Удалец промахнуться не может, но как угадать настоящего среди этих десятерых? Ведь девять из них — точно мошенники!
Король приказал сделать куклу — ну точь-в- точь королевич! Куклу привязали к столбу и чер- ной краской обвели то место, куда должна была
попасть стрела.
— Промахнешься — голова с плеч, попадешь — озолочу!
Услышав эти слова, первый стрелец повернулся и дал стрекача. Только его и видели.
Второй смело вышел вперед, натянул тетиву, прицелился, но, как только услышал: «Промахнешься — голова с плеч», опустил лук — и давай
Бог ноги!
Другие семеро, видя, что король не шутит, потихоньку, потихоньку, один за другим, разбрелись в разные стороны. Остался последний.
Он неторопливо приблизился, вложил стрелу в лук, прицелился и, не успел король произнести: «Промахнешься — голова с плеч», вонзил стрелу прямо в середину черной отметки; стрела трепетала — столь сильным был удар.
— Да это же стрела...
— ...Стрельца-Удальца, на буйных ветрах каленная, Стрельцом-Удальцом найденная!
Кто произнес эти слова за спиной короля? Он увидел, как что-то появилось в замочной скважине — что-то легкое и прозрачное. Оно постепенно росло, росло и сделалось... старушкой!
— Колдунья ты иль фея, скажи, это стрела...
— Стрельца-Удальца, на буйных ветрах каленная, Стрельцом-Удальцом найденная? Да, это
она.
Тут к столбу привязали королевича, обнажили ему грудь, а Стрелец-Удалец взял лук, прицелился, выстрелил — и из раны выпало что-то чёрное-пречёрное, липкое и зловонное. Так вот
что раскачивало королевича справа налево, слева направо, тик-так, тик-так, как маятник! Коро-
левича отвязали от столба, но вот беда: он ровно окаменел, ни рукой не пошевелить, ни ногой, ни головой, ни языком, только глаза смотрят.
— Ах, ведьма ты иль фея, что ты наделала!
Король рвал на себе волосы от отчаянья, плакал, как ребенок, видя королевича в столь ужасном состоянии.
— Пусть уж лучше все будет как прежде!
Он взял луковку, черную-пречерную, липкую и зловонную и хотел снова вложить ее в еще кровоточащую рану, но вместо этого вдруг закачался вроде маятника — справа налево, слева направо, тик-так, тик-так — и никак не мог отбросить злосчастной луковки.
— Ну, ведьма ты... И качнулся налево.
— ...иль фея...
И качнулся направо.
Тут королевич вдруг как засмеется!
Он прямо-таки заходился от смеха, руками махал, ногами дрыгал. Люди видели, что старушка щекочет ему пятки. Наконец он подпрыгнул и встал на ноги. В тот же миг король разжал кулак, выбросил луковку черную-пречерную, липкую и зловонную и — уф, сил никаких нет! — остановился.
А из-за чего сыр-бор? Да оттого лишь, что однажды королева нашла в саду кольцо, оброненное феей, и не пожелала вернуть пропажу.