Ноябрь туманный и унылый срывал последнюю листвуи на поблекшую траву росою плакал молчаливо.Земли трагическая маска: смерть – осень. Исчезают в нейвоспоминанья теплых дней, а сердце… Слушай, сердце, сказкуо фее Сказке. Фея летом жила недалеко в лесу.Ее волшебную красу рядило солнце ярким светомлучей златых и зорь порфирой, и самоцветы, и цветыоправой были красоты, и птицы пели ей стихиры,и лес медвяным ароматом курил волшебнице своей,дарил ей бабочек, зверей, и все нашептывал о главном,что движет целым мирозданьем, и каждому познать даноискристой радости вино и хмель сладчайшего желанья…- «Взгляни, как все послушны зову: олень с оленихой, лисаи еж, и желтая оса, лягушки, нетопыри, совы…Сама земля ему послушна и негой дышит день и ночь...

Ходит по миру Ярило – бог весенний, бог любви…Солнце сына одарило лучшим княжеством: землибыл хозяином он мудрым, всех любовию равнял,синеглазый, златокудрый, всем он равно опалялсердце пламенем желанным, всюду был желанный гость,даже если смерти ранней быть предтечей довелось.Но зато не ведал, дивный, прочной радости земной,и обманчив был призывный глас его, когда веснойон свирели сладким звуком сердце девичье будил,жаждой ласки сладкой мукой завораживал, томил.Полюбила тайно, жарко светозарого певцадочь царя лесного – Мавка...

Мой друг, мой нежный друг, я так тебя люблю,так полно сердце сладостной тревогой,что слез мне не сдержать! Прости мне их, молю!За это для тебя я попрошу у Богатак много новых сказок, чтобы тызабыл о буднях скучных! Слушай, друг! Незримопо лунной лестнице бегут мои мечтык надзвездной вечности, туда, где херувимыпоют творцу хвалу. Ведь и они – хвала,да примет их Господь к подножию Престола, а сказки, что подарит – о любви! Жила когда-то нимфа здесью озер, лесов и дола,что, видишь, спят посеребренные луной,она была хозяйкой...

О, память сердца! Ты сильней печальной памяти рассудка;все образы минувших дней храня внимательно и чутко,ведешь потерянному счет. Зачем? Не призрачно ли в хорестихий природы наше горе иль радости? Пускай идет,вершит свой подвиг бесполезный за часом – час, за ночью – день…Всепоглощающею бездной земли губительная теньна грани бытия нас встретит. Зачем же сердце счет ведетутратам и упрямо ждет любви, которой уж не верит?Нас случай свел. Не правдаль, друг, он влек непобедимой силой – той, что вершит природы круг и движет в вечности светила!Теперь, когда вокруг меня вновь осени печаль разлита,над всем утерянным, разбитым, задумываюсь горько я...

В одном украинском селе, где были частые базары,стоял кабак. В том кабаке давали водку за товары,за деньги, даже за старье. Но почему-то там никтоне мог подолгу удержаться, и целовальники легкои странно стали разоряться: то вдруг случится недочет,то вор все деньги украдет иль целовальника прирежет,то целовальник сам умрет… Кабак уже снимали реже,а там оставили совсем. Он стал предметом разных темдля толков, сплетен, пересудов… Однажды, пьяница ефремсказал: - «Ну, пьяницей не буду, когда в проклятом кабакес чертями не ужиться мне!» его пустили не жалея...

Высоко над старым городом, что у озера раскинулся,меж крутых утёсов гнездится старый замок: вышек зубчатых,окон стрельчатых, , узорчатых, чудищ каменных - несчётноезамок красило количество, а высоки стены доверхув плющ зелёный укрывалися. Во дворе квадратном веселожили ящерицы. Тешились день деньскои они на солнышке,друг за дружкою гоиялися, затевали игры разныеиль за мошками охотились. Веселилися до сумереки усталые, довольные, по домам спать расходилисяв скал глубокие расселины, да под камни, мхом обросшие...

Расскажу я вам, ребятушки, как раскинулись по матушкепо Руси леса дремучие, вековечные, могучие,со грибами, мхами, ягодой, со берлогами медвежьими,со зверями быстроногими, осторожными, лохматымиЛетом – дни душисто-желтые, по стволам текут медовыеслезы чистые, прозрачные, в заскорузлых складках прячутся…Крики птичьи, крики звонкие… Восковые свечи тонкиево руках зеленых трепетных… Ночь Купалы, ночь июньская:,ночь, когда по свету белому нечисть всякая шатается,Жар-Цвет в полночь загорается, звезды с месяцем играются,местом с лесом лес меняется, и трава друг с дружкой шепчется...

Там, где сходится с землёю свод лазоревых небес,говорят, есть золотоецарство сказок и чудес.В этом царстве отдыхаетнаше солнышко, когданад землёю проплываетв звёздной мантии луна.А когда от лика солнцамеркнут звёзды — лик луныу косящего оконцав теремке своём зариждёт вечерней, чтобы сноваплыть серебряной ладьёйпод алмазным звёздным кровом,над затихшею землёй.В этом царстве пряжа ткётсябелых кружев-облакови, волшебная, плетётсяпаутинка пёстрых сновдля людей, живущих с нами...Этим царством чародейуправлял...

В краю, где солнце опаляет простор синеющих степей,Где сказку с былью жизнь сплетает – я слышал шепот тополей,И звуки песни соловьиной, и плеск задумавшихся вод,И слышал я, как ночью длинной русалка молодца зовет.В полдень безветренный и знойный в бору все сонно, все молчит…Свидетель тайн его невольный – я слышал, как сосна звенит.И, охватив зеленой лапой смолистый ствол, к ветвям приникУгрюмый, сонный и косматый, как вечность старый Лесовик.В степях пел песни удалые мне звонкий ветер суховей,Шептал мне тайны вековые седой ковыль родных степей...

В морщине глубокой утеса веселая нимфа жила,по зорям – прозрачные росы в кувшин свой сбирала онаи в бездну его проливала…Забавою тешась своей, немолкнущим смехом журчала,как вешней порою ручей.Чрез темную трещину бездны, на голой унылой землеросла одиноко и бедно сосна. Что ей явь? Но во снесбывалося тайное: мнилось, что в юношу дивной красыпред нимфой она обратилась.Уже не сбирает росы веселая нимфа, объята желания алчным огнем, другой ей забавы не надо,как быть с ним, с любимым, вдвоем.Поет он ей песни такие, какие никто не певал:Должно быть, они неземные, их Ангел ему подсказал,и голос из далей надзвездных принес и за то подарил,что мало на свете чудесных таких, каким юноша был...