Жил-был на белом свете охотник, и звали его Туре Сёлвесен. Отправился он как-то раз в Чёрные горы, да забрёл так далеко, что и не знал уж, как ему назад дорогу найти.С вечера, как только первые сумерки опустились на землю, брёл он и брёл вдоль берега буйной стремительной горной реки; она бурлила и пенилась, брызги долетали до самой тропинки у края обрыва.И как ни искал охотник мостика или брода, не смог он на другой берег перебраться.Берег реки становился все круче и круче.Там, где скалы так сжимали русло, что, казалось, вода вскипала, остановился охотник и ещё раз осмотрелся нет ли где поблизости переправы...

Неподалёку от Анвэра лежит каменистый птичий островок; и никому туда не высадиться, когда на море неспокойно. Волны то набегут на островок, то отхлынут вновь.В погожий летний день кажется, что на дне морском, словно сквозь туманную дымку, поблёскивает золотой перстень. И ходило со стародавних времён в народе предание, будто это сокровище, что от какого-то затонувшего разбойного судна осталось.А на закате маячит порой вдали корабль с башней на корме, и отблески солнца вспыхивают на высокой старинной башенной галерее...

Удивительную рыбу поймал Нуна. Леска сильно задёргалась, он потянул тяжело, вода закипела, забурлила, и забилась на крючке большая толстая форель, сверкая то красно-пятнистыми боками, то изжелта-бурым брюхом; вытащил Нуна леску, не дал сорваться рыбине.Он кинул её в лодку, снял с крючка и увидел, что у рыбины вместо глаз только две узенькие щёлочки. Ишь какая рыба попалась, ненашенская, сказал подручный, который помогал ему удить.Все слыхали, что это озеро двойное, под первым дном у него будто бы было ещё одно...

Рос в одном краю огромный лес, он тянулся на много миль, и никто не знал, где он кончается.Был этот лес дремучий, неведомый, в его чащобах водились волк и медведь, лиса и белка, заяц и горностай, олень и лань.Здесь не ступала нога человека, меж стволов не рыскали собаки, на лесистых горушках не трубил охотничий рожок.На берегах богатых рыбой рек и озёр не поднимался дымок над избушкой рыбака. Бобр спокойно строил свои плотины. И рыбой лакомились лишь он да нутрия.А на поросших берёзой мшистых и мягких склонах готовил медведь осенью, загодя берлогу на зиму, чтобы спать в ней и сосать лапу до прихода тёплой весны; медведь с медведицей умеют устроить надёжное жилище и убежище для самих себя и медвежат...

Нелегко было нашим пращурам ходить по морю в зимнее время, лодки в Нурланне строили никудышные, вот и шли рыбаки . к лопарям на поклон, чтобы купить мешок попутного ветра. В те годы рыбак не доживал до старости, и на погосте хоронить было некого, кроме баб, да ребятишек, да калек убогих.[Нурланн фюльке на севере Норвегии, почти половина его лежит за Северным Полярным кругом.]Однажды вышла на промысел рыбацкая артель из Хьётте, что в Хельгеланне, и уплыли они до самых Лофотенских островов. Но в ту зиму вся рыба точно куда-то сгинула...