Ловец душ (1 часть)

В легенде старой боль и свет, и жадности людской наука…

Истории печальней нет, но так ее печаль светла…

Источник радости и бед – людского разума услуга,

Что обернется злом и мукой и жизни нить сожжет дотла…

Встреча.

Старик шел медленно, устало, он заплутал уже давно –

Еще вчера у переправы свернул неверно, надо б прямо…

Но уж теперь-то все равно…

Он оглянулся – потемнело, вокруг зеленые холмы,

А впереди, немного влево, тянулось горное ущелье,

И горы высились вдали.

Старик не знал дороги этой, паломник, Божий человек,

Года он странствовал по свету, в лохмотья старые одетый,

В жару, дожди, мороз и снег…

Но здесь он не был… Это странно – ведь в отдаленный монастырь

Ведет дорога за холмами, вон та, что убегает прямо,

Там должен быть старинный шпиль.

Кряхтя, старик на холм взобрался, и замер удивленно взгляд –

Дорога убегала прямо… Но дальше – горы огибала,

И не было монастыря…

Он призадумался, что делать? В какую сторону пойти…

Как вдруг по горному ущелью, мелькая, искры пролетели,

И скрылись в сумрачной дали.

Туман сгустился над горами, закат по небу запылал,

Прикрывшись нежным покрывалом… Взмахнув над долами крылами,

Незримо сон пронесся вдаль…

Дорога, что вела в долины, укрылась темной пеленой –

Но всполохами огневыми горела та, что на вершины

Вела извилистой тропой!

Старик, решившись, помолился, спустился с темного холма –

Под ноги огневые листья летели, путеводной нитью

Стелился розовый туман…

Спустилась ночь, укутав горы, ущелье тьмой заволокла –

Но путеводных искр узоры, вздымающих тумана полы,

Вели все дальше старика.

Но он устал, и все сильнее саднило ноги, путал сон –

Быть может, здесь на дне ущелья, найдется близкая пещера,

Где мог ночлег найти бы он?

Но только тьма вокруг стеною – видны лишь искры впереди,

Но позади… там, за спиною, закрывшись темной пеленою,

За ним взгляд сумрачный следит…

Старик не мог идти быстрее, он спотыкался и стонал

И, призывая в помощь веру, среди дороги на колени,

В изнеможении упал…

Вдруг искры, что вперед бежали, взлетели пеленою вверх –

Старик поник… А за плечами возник из темного тумана

В одежде странной человек –

Циркач, как будто, балаганный, штаны и куртка двух цветов:

Цвет черный – половина справа, а слева половина – алый…

Но глаз таких нет у шутов…

Они так ярко в тьме горели, и в бледных сумрачных чертах

Не видно было даже тени добра, участья иль волненья…

И старика окутал страх!

Но вдруг исчез Циркач в тумане, из темноты раздался смех,

А следом – музыка… И вправо звала свернуть, и за горами

Зовущий слышался напев…

Старик не знал, что с ним случилось – во тьму ночную побежал,

Туда, где музыка струилась… Его несла безвольно сила,

Что флейты голос пробуждал…

Старик увидел, что к обрыву мелодия его ведет,

Не мог противиться он силе – ведь к близкой сумрачной могиле

Чудесной флейты звук зовет…

Мелодия сковала мысли, запутала молитв слова…

Обрыв виднелся слишком близко – но вдруг, огнем взлетели искры,

И воссияли два крыла!

У пропасти в сиянье Ангел стоял пред Темным Циркачом –

Взгляд полон гнева и печали, в простертой к человеку длани

Небесный свет сверкнул мечом:

- «Его ты тоже не получишь – он помощь Господа призвал!

Напрасно искушеньем мучишь, открыв могилу среди скал…

Он избран для свершенья воли, не можешь ты предотвратить –

Срок наказанья минет вскоре, и город снова будет жить!»

- «Я выполнил за вас работу – людскую жадность покарал!

Ты в лицемерии и злобе меня напрасно обвинял –

Я не нарушил справедливость, когда привел их всех сюда…

Я оказать хотел им милость – помочь взойти на небеса…»

И Темный, усмехнувшись злобно, опять взглянул на старика –

Но, светлому щиту подобно, от взгляда сумрака и скорби

Закрыла Ангела рука:

- «Ты насмехаешься напрасно – ты властен над грехом людским,

Но покаянье светом ясным очистит всех, растает дым…

И ты иметь не будешь власти и права увести с собой

Того, кто новое причастье избрал, в душе простившись с тьмой…»

Циркач же мрачно улыбнулся – вновь вздрогнул в ужасе старик,

И кровь забилась диким пульсом, когда к нему он повернулся…

Во тьме раздался смех и крик:

- «Что ж, ухожу, но мы посмотрим, ведь покаянье – тот же крест,

Что по плечу, увы, немногим… И чтоб услышать неба весть,

Им нужно отворить ворота и нищего к себе впустить –

Хотя поблекла позолота, людскую жадность не и зжить…

Я буду там… Мне интересно, насколько кара долгих лет

Излечит души их от спеси и даст им покаянья свет…»

Все стихло… В сумрачном тумане сиял небесным светом нимб…

Под распростертыми крылами упал старик, забывшись снами –

Склонился лик святой над ним…