Ундина (19 глава)

О том, как рыцарь был погребен.

Патер Лаврентий, услышав о том, как внезапно и чудно

Кончил жизнь владетель замка Рингштеттена, тотчас

В замке явился; и он, входя во двор, осененный

Липами, встретился там с монахом, недавно венчавшим

Рыцаря: в ужасе тот удалиться спешил. «Так и должно! —

Патер Лаврентий сказал. — Теперь моя наступила

Очередь; мне помощник не нужен». Хотел он невесте,

Вдруг овдовевшей, отрадное слово сказать в подкрепленье;

Но Бертальда, ему не внимая, молчала угрюмо.

Старый рыбак молился и плакал и, в горе смиряясь,

Думал: «Оно иначе и быть не могло — то господний

Суд»; и, конечно, Гульбрандова смерть никому не могла быть

Так тяжела, как именно той, которую с смертной

Вестью прислали к нему, отверженной, бедной Ундине.

Стали готовить обряд похоронный, как было прилично

Сану покойника: тело его положить надлежало

Подле церкви приходской, там, где были гробницы

Предков его, одаривших множеством вкладов богатых

Эту церковь. И щит и шлем уж лежали на кровле

Гроба, чтоб с ним опуститься в могилу, ибо наш рыцарь

Был последний в роде своем, который с ним вместе

Кончился весь. И ход печальный уже начинался;

Песнь погребальная к светло-спокойной небесной лазури

Тихо всходила; с длинным крестом, во всем облаченье

Патер Лаврентий шел впереди; за ним шла Бертальда,

В горьких слезах, на дряхлую руку отца опираясь.

Вдруг посреди Бертальдиных женщин, одетых в глубокий

Траур и шедших в свите ее, заметили белый

Образ, в длинном, густом покрывале, тихо идущий,

Грустно потупивши голову. Страхом проникнут был каждый,

Шедший подле такого товарища; все сторонились,

Пятились, так что порядок хода расстроился. Силой

Два смельчака хотели незваного и́з ряду вывесть;

Но, от них ускользнувши, как легкая тень, он на прежнем

Месте явился опять и последовал тихо за гробом.

Вот напоследок он мало-помалу, меняяся местом

С теми, кто в страхе спешил от него удалиться, подле

Самой вдовы очутился; но ею сначала примечен

Не был и сзади пошел смиренно-печальный. Достигнул

Ход до кладбища, и все обступили могилу. Тут в первый

Рае Бертальда незваного гостя увидела, в страхе

Стала она рукою махать, чтоб он удалился;

Но покровенный, кротко упорствуя, тряс головою,

Руки к ней простирал и как будто молил о пощаде.

Вспомнила тут невольно Бертальда Ундину, как руку

К ней она подняла на Дунае, когда ей хотела

Так добродушно подать ожерелье, и как под водами

Скрылась потом навсегда. Но в это мгновение подал

Знак отец Лаврентий, чтоб все умолкли. И стали

Гроб опускать в могилу, и мало-помалу засыпан

Был он землею. Когда же совсем был набросан могильный

Холм и читать последнюю начал молитву священник,

Стала вдова на колени, стали и все на колени,

В том числе и могильщики, кончавши насыпь. Когда же

Снова все встали... уж белый образ пропал; а на месте,

Где он стоял на коленах, сквозь травку сочился прозрачный

Ключ; серебристо виясь, он вперед пробирался, покуда

Всей не обвил могилы; тогда ручейком побежал он

Дале и бросился в светлое озеро ближней долины.

Долго, долго спустя про него тех мест поселяне

Чудную повесть любили прохожим рассказывать; долго,

Долго жило поверье у них, что ручей тот Ундина,

Добрая, верная, слитая с милым и в гробе Ундина.