Упавшие с неба

Прежде на Мышиной поляне многие вещи могли считаться упавшими с неба. Сухие листья, например, снег, дождь, или белая панама в синюю крапинку. Да только однажды всё это оказалось невинными заблуждениями. Однажды – в тот самый миг, когда средь бела дня, в исключительно ясную погоду, в самый центр Мышиной полянки свалился сверху желтый мышонок. С тихим шелестом примялись под ним стебли спорыша и листок подорожника. Никто даже испугаться толком не успел, лишь пара кузнечиков отскочили с треском в разные стороны, да пригревшаяся на солнышке ящерица, нервно дернув хвостом, просвистела:

- Смотри, куда падаешь!

- Кто упал?! Откуда? Не мой ли?! – заволновалась у ближайшей норки многодетная мышиная мамочка.

- Кто-то. Сверху. Но не твой, - тут же отозвалась её соседка, добавив облегчённо, - да и не мой.

- Да и вообще не наш, - тут же высунулась третья мама-мышь, - не здешний вроде бы…

- Мамочки мои дорогие, - в один голос ахнули в следующий миг все соседки, - желтый-то какой!

Через минуту желтого мышонка обступили десятка полтора местных серо-коричневых мышей всех возрастов и наперебой стали обнюхивать и ощупывать чужака. Определили, что он жив, но дышит еле-еле, и не спешит приходить в себя. Так что поразмыслить о его происхождении времени было вдоволь.

Применив древнюю науку логику, три старейших и мудрейших мыши сделали, в конце концов, единственно верный вывод – желтый мышонок упал с неба. Мало того, только он отныне может считаться действительно упавшим с неба. Ибо сухие листья прилетают с деревьев, дождь и снег выпадают из туч и облаков. О белой же панаме в синюю крапинку и вовсе речи, как о небесном чуде быть не может – за ней через минуту после падения прибежал взъерошенный человечек и, нахлобучив её на голову, раз и навсегда определил всю низменность происхождения столь диковинного с виду предмета.

Когда упавший с неба пришёл в себя, то к огорчению мудрецов выяснилась одна неприятная деталь, он ничего не мог вспомнить, даже собственного имени. Подобное явление случается не только с мышами. Для многих существ падение с высоты заканчивается порой не просто потерей памяти, но и полным расстройством рассудка. К счастью у жёлтого мышонка с рассудком всё оказалось в полном порядке. Он сам зализал три кровоточащих царапины на правом боку, а потом признался, что голоден и ловко управился с едой, соблюдя все правила разгрызания стручков мышиного горошка и не забыв поблагодарить за угощение.

- Образованный малыш, - отметили старейшие мыши.

- И воспитан правильно, - прибавили мудрейшие.

- И кушает хорошо, - не преминули указать мыши-мамы.

И тут же сделали всеобщее заключение:

- Рано или поздно память к такому вернётся.

- Или он сам найдёт способ вернуть её, - добавила неожиданно для всех ящерица, которая, перегревшись на солнышке, прохлаждалась в тени подорожника, но слышала и примечала всё-всё-всё.

- Надо мне как можно дольше и внимательнее смотреть туда, откуда я появился, - решил вдруг жёлтый мышонок, - на небо. Это будет надёжный способ вернуть память.

Для наблюдения за небом он выбрал место на самом краю Мышиной поляны, на старой кротовой куче, изрядно размытой дождями и густо поросшей фиалками, так что её давно называли Фиалковой кочкой. Там жёлтому мышонку никто не мог помешать, да и он никого не смущал своим необычным занятием – смотреть на небо. И вспоминать.

Память начала возвращаться к нему довольно быстро. Уже на пятый день он за завтраком вспомнил, что кроме мышиного горошка на небе едят некоторые сорта облаков. Правда, белые совсем безвкусные, как мел, а серые – кисленькие, как щавель, зато розовые, которые появляются иногда на закате, такие сладкие, что земляника ни в какое сравнение с ними не идёт.

Потом небесный мышонок вспомнил, что умываются у него на родине исключительно солнечными лучами, оттого и шкурки там у всех жёлтые, под цвет полуденного солнышка. Небо же, по его воспоминаниям, всегда-всегда прохладное, и упругое, как лист лопуха, и не пачкает лапок.

Однако самое удивительное он рассказал о жилищах своего народа. Оказалось, яркие точки на ночном небе, называемые звёздами, есть ничто иное, как вход в норы небесных мышей.

- А почему они светятся? – Спросили мудрейшие и старейшие в один голос.

- Потому что в наших норах всегда горит свет, - объяснил жёлтый мышонок, - мы его не боимся. Мы его любим.

- Откуда он берётся, такой яркий свет да ещё в норах, - поинтересовались мыши-мамы, устающие порой искать своих маленьких мышат по тёмным подземным закоулкам.

- Не помню, - грустно вздохнул упавший с неба, - пока, не помню. Но буду стараться…

- Молодец, - похвалили его стремление старейшие и мудрейшие, - иди и старайся.

И жёлтый мышонок вновь поднимался на Фиалковую кочку и устремлял свой острый любопытный взор и чуткий красный нос к небу.

Смотреть на небо беспрерывно – занятие невозможное даже для больших зверей, включая толстошеего медведя и длинношеего жирафа, так что уж тут говорить о крохотном мышонке. Он мог стоять задравши голову от силы пять минут, а потом ему требовалась передышка на полчасика, или чуть больше. Вот именно в одну из таких передышек в небе и произошло некое не замеченное мышонком происшествие, в результате которого оттуда упала змея. Она была желтого цвета.

- Вы с неба! – обрадовался мышонок.

- Сию секунду – да, - еле слышно просипела пришибленная змея.

- Я тоже оттуда.

- Заблуждаешься, малыш, - попыталась приподнять голову змея, но не смогла, так что пришлось ей продолжать разговор, упираясь подбородком в землю, - Ты, судя по шерстке, с песчаных холмов. По большому счёту и я оттуда же. А в небе оказалась по глупому недосмотру, меня схватила хищная птица и потащила в гнездо на лесистых холмах. Но другая хищная птица решила отобрать у неё добычу. Завязалась драка, и меня обронили вгорячах.… Вот глянь, всю истыкали когтищами…

Мышонок невольно потрогал три свежих шрама на своём правом боку.

- Да и тебе, как вижу, досталось в своё время от тех же когтей, - заметила змея.

- Значит я с песчаных холмов?

- Яснее ясного.

- И никогда не жил на небе?

- Чуть-чуть полетал в качестве добычи, а потом драка и – бряк, как и я.

- Но как я мог вспомнить про облака и звёзды?

- Это сущее помешательство. Забудь.

- Нет, не забуду, - твёрдо решил вдруг жёлтый мышонок, и ещё твёрже добавил, - Никто-никто здесь, на Мышиной поляне теперь этого не забудет. Прощай, песчаная змея. Мне, небесному мышонку, пора домой.

И он стремительно шмыгнул в густые заросли щавеля и лебеды.

День, когда с мышиной поляны исчез жёлтый мышонок, поначалу сочли грустным, почти печальным. Но он оставался таким недолго, всего-навсего до вечера, пока не научился разговаривать один совсем крохотный, но на удивление бойкий мышонок, который с первых же слов рассказал маме, что видел, как с неба спустилась большая золотая змея, как жёлтый мышонок ловко с громким криком «Ура!» вскочил на неё и строго приказал: «Неси меня домой!», как змея сверкнула, словно молния и умчалась вместе с мышонком на небо.

- Точь в точь, как молния, - повторила слова сынишки перед старейшими и мудрейшими мама-мышь и добавила от себя, - Только без грома.

- Да, так всё и случилось, - подтвердила вдруг этот невероятный рассказ ящерица. - Я тоже видела полёт змеи. Фантастическое зрелище!

- Ура! – Закричали тут все мыши Мышиной поляны. – Упавший с неба вернулся домой! Какое счастье!

- Кстати, - едва переждав крики радости, добавила ящерица, - он обещал вас помнить всегда-всегда, а так же просил не забывать его.

- Не забудем! Никогда-никогда, - твёрдо поклялось всё серо-коричневое население.

И с той минуты день тот, чуть было не ставший грустным, считается праздничным. Его теперь полагается отмечать гляделками в небо и прыгалками по прохладным и упругим листьям лопуха. А ближе к вечеру все мыши должны дружно загадывать одно желание, чтобы когда-нибудь к ним вновь спустился небесный мышонок на большой золотой змее со сладким розовым облаком и научил, как зажигать в тёмных норках свет.