Властелин колец (9 глава)

Хлам и крошево.

Гэндальф и конунг с дружиной отправились на поиски Древня в объезд разрушенных изенгардских стен, а Леголас, Гимли и Арагорн отпустили коней щипать, какую найдут, травку и уселись рядом с хоббитами.

– Догнать мы вас, голубчиков, догнали, но как вас сюда занесло – это уму непостижимо, – сказал Арагорн.

– Вот-вот, – подхватил Леголас, – пусть сильные мира сего обсуждают великие дела, а мы, охотники за хоббитами, возьмем-ка их в оборот, раз попались. Ведь что получается – мы их, можно сказать, проводили до самого леса, и все равно загадок не оберешься.

– А нам, наоборот, про вас, охотничков, интересно, – возразил Мерри. – Древень – это который самый старый онт – нам кое-что поразъяснил, теперь очередь за вами.

– За нами? – возмутился Леголас. – Кто за кем гнался? Мы за вами – вот давайте вы сперва и рассказывайте.

– Не сперва, а потом, – сказал Гимли. – После еды оно лучше пойдет. У меня голова с голодухи побаливает, да и время, кстати, самое обеденное. Соберите-ка вы нам, бездельники, какой ни на есть обед: хвастались ведь добычей. Поем-попью – глядишь, и подобрею.

– Сейчас мы тебя задобрим, – пообещал Пин. – Пить-есть-то где будете – здесь или все-таки, для пущего уюта, в Сарумановой бывшей караулке, вон там, под аркой? Мы-то здесь расположились, чтобы вас не проморгать.

– И проморгали, ротозеи! – сказал Гимли. – Но я в гости к оркам, даже к мертвым, не пойду и не стану подъедать за ними объедки.

– А кто тебя зовет в гости к оркам? – осведомился Мерри. – Нам они и самим, знаешь ли, слегка осточертели. В Изенгарде всякой твари было по паре: у Сарумана и у того хватало мозгов не очень-то доверять оркам. Ворота люди стерегли – похоже, это его лейб-гвардия. Ну, так или иначе, а кормили их не худо.

– И табачным зельем снабжали? – ехидно спросил Гимли.

– Нет, не снабжали, – рассмеялся Мерри. – Но это уже другая, послеобеденная история.

– Ладно, уговорили, ведите обедать! – согласился гном.

Следом за хоббитами они прошли под арку налево в широкую дверь за лестницей и очутились в просторном покое с большим очагом и двумя маленькими дверцами в дальней стене. Окна его глядели в туннель, и обычно здесь, должно быть, царила темнота; нынче, однако, свет проливался сквозь разломанные своды. В очаге пылал огонь.

– Это я разжег, – сказал Пин. – Как-никак, все веселей у огонька, тем более в тумане. Только вот хворосту маловато и дрова сыроваты. Спасибо, дымоход треснул, и тяга такая, что лучше некуда. А теперь огонек очень даже пригодится – я вам сделаю гренки. Хлебушек-то, извините, черственький, третьегодняшней выпечки.

Арагорн и спутники его присели к длинному столу, а хоббиты скрылись за дверцами.

– Там у нас ихняя кладовка, ее, по счастью, не залило, – пояснил Пин, когда они вернулись с мисками, кружками, плошками, столовыми ножами и съестными припасами.

– И нечего нос воротить, сударь ты наш Гимли, – сказал Мерри. – Это тебе не оркская жратва, а самая настоящая людоедА, как говорит Древень. Хотите вина или, может, пива? Имеется здоровенный бочонок – и недурное, знаете, пивцо. А это, изволите видеть, отличнейший окорочок. Не угодно ли поджаренного бекону? С гарниром, правда, плохо: последнюю неделю, представьте, никакого подвозу не было! Кроме мясного, могу предложить только хлеб с маслом и медом. Устроит?

– Ай да хоббиты! – сказал Гимли. – На славу задабривают!

Все трое ели так, что за ушами трещало, но и хоббиты от них, как ни странно, не отставали.

– Хочешь не хочешь, а гостям надо составить компанию, – вздохнули они, усаживаясь.

– Фу-ты ну-ты, какие гостеприимные хозяева! – захохотал Леголас. – Чего дурака-то валяете, не было бы нас, вы бы и друг другу компанию составили.

– А что, почему бы и нет, – ответствовал Пин. – Орки нас чуть не уморили, раньше тоже знай пояс подтягивай. Давненько живем впроголодь.

– Изголодались, бедняжки, а по вас и не скажешь, – заметил Арагорн. – Вид у вас цветущий.

– Да уж, – сказал Гимли, выхлебнув кружку в один глоток и оглядывая их. – И волосы у вас вдвое гуще и кучерявее, чем прежде, и сами вы, помнится, были пониже – выросли, что ли? Расти-то вам вроде уж поздновато. Но Древень этот вас, видать, голодом не морил!

– Чего не было, того не было, – признался Мерри. – Но онты – они только пьют, а ведь иной раз и пожевать что-нибудь не мешает. Даже путлибы и те приедаются.

– Ах, вы напились воды из онтских родников? – сказал Леголас. – Тогда все понятно, и Гимли, стало быть, верно углядел. Про чудесные фангорнские родники у нас и песни поются.

– Я тоже наслышался чудес о тамошних краях, – сказал Арагорн. – И никогда там не бывал. А вы побывали – вот и рассказывайте сперва об онтах!

– Онты, они... – начал Пин и осекся. – Они вообще-то совсем разные, онты. Вот глаза у них у всех... ну, необыкновенные! – Он поискал слов и махнул рукой. – Да что тут говорить, ведь вы онтов уже видели, хоть и издали, а они-то вас уж точно видели и донесли, что вы сюда едете. Ладно, еще насмотритесь на них, тогда, наверно, сами разберетесь.

– Погоди, погоди, ишь расскакался! – сказал Гимли. – Ни складу, ни ладу. Давай по порядку, с того злосчастного дня, когда все пошло кувырком.

– Можно и по порядку, если времени хватит, – сказал Мерри. – Только сначала, – если вы наелись, конечно, – набьем трубки и закурим. И вообразим ненадолго, будто мы, живы-здоровы, вернулись в Пригорье, а то и в Раздол.

Он достал толстенький кожаный кисет.

– Табачку у нас хоть отбавляй. Набивайте карманы, пока мы добрые. Поутру был богатый улов – чего тут только не плавает! Пин изловил два бочонка: их небось вынесло откуда-нибудь из подвала. Мы их взяли да вскрыли, а там – что бы вы думали? – первейшее трубочное зелье, и ничуть не подмокшее.

Гимли растер табак в ладонях и понюхал.

– Пахнет не худо и на ощупь хорош, – сказал он.

– Да что там не худо, он лучше хорошего! – укорил его Мерри. – Друг мой Гимли, он же из Длиннохвостья! На бочонках-то было, шутка сказать, клеймо Громобоя! А вот как он сюда попал, ума не приложу. Не иначе Саруман сам для себя расстарался. Оказывается, наши товары вывозят за тридевять земель. Но ведь как кстати пришелся, а?

– Пришелся бы кстати, – пробурчал Гимли, – будь у меня трубка. А я свою потерял не то в Мории, не то еще раньше. Или, может, вы и трубку тоже выловили?

– Увы, – сказал Мерри, – не выловили. И в кладовках не нашлось ничего похожего. Видно, Саруман не хотел табачком делиться с лейб-гвардией. Можно бы, конечно, сбегать в Ортханк, спросить, не одолжит ли он трубку, да, по-моему, не стоит. Дружить так дружить – обойдемся одной трубкой на двоих.

– В следующий раз! – сказал Пин. Он сунул руку за пазуху и извлек оттуда мешочек на шнурке. – Есть которые на себе Кольца таскают, а у меня другие сокровища. Вот, например, моя старая черешневая трубка. А вот, смотрите-ка, еще одна – необкуренная! Зачем я ее сберегал, сам не знаю. Никак уж не рассчитывал, что мне табачку подбросят, когда мой кончится. А вот поди ж ты – пригодилась. – Он протянул Гимли трубку с широким плоским чубуком. – Ну как, может, мы с тобой квиты?

– Скажешь тоже – квиты! – воскликнул Гимли. – О благороднейший из хоббитов, я твой должник навеки!

– Вы как хотите, а я пошел на воздух: там и ветер свежий, и небо над головой, – сказал Леголас.

– Мы тоже пойдем, – поддержал его Арагорн.

Они уселись на каменной россыпи у ворот. Слоистые туманы подымались и уплывали с ветром, открывая долину.

– Ну что ж, давайте и правда немного передохнем! – сказал Арагорн. – Устроимся на развалинах и поболтаем, как выражается строгий Гэндальф, пока его нет. Устал я, однако, на удивление, давно такого не припомню. – Он запахнул плащ, так что панциря стало не видно, откинулся, вытянул свои длинные ноги и выпустил изо рта струю голубого дыма.

– Глазам не верю, – развел руками Пин. – Явился не запылился Бродяжник-Следопыт!

– А он никуда и не девался, – сказал Арагорн. – Я и Бродяжник, и Дунадан, гондорский воин, и северный Следопыт.

До поры до времени курили в молчании; их озаряли косые солнечные лучи из-за перистых облаков на западе. Леголас лежал неподвижно, широко раскрыв глаза, глядя на солнце и светлое небо, что-то тихо напевая себе под нос. Вдруг он сел, окинул взглядом друзей и сказал:

– Ладно, полежали! Время тянется хоть и медленно, но верно, туманы рассеялись, небо ясное; одни вы, диковинный люд, кутаетесь в дымы. Рассказ-то обещанный где?

– Ну, мой рассказ начинается с того, что я очнулся в темноте среди орков, связанный по рукам и ногам, – сказал Пин. – Погодите-ка, сегодня какое?

– По хоббитскому счислению пятое марта*, – отозвался Арагорн.

________________________________________

* Согласно хоббитскому календарю, во всех месяцах по тридцать дней (Прим. авт.)

________________________________________

Пин посчитал на пальцах.

– Всего-то девять дней прошло! – сказал он. – А кажется, мы уж год как расстались. Трудно порядком припомнить дурной сон, целых три дня, переполненных жутью. Ежели что забуду, Мерри меня поправит, только я все-таки без подробностей: не хватало еще припоминать вонь, гнусь, бичи и всякое такое.

И он рассказал про последний бой Боромира и про бегство от Привражья до Леса. Слушатели кивали, когда рассказ совпадал с их догадками и домыслами.

– Кое-какие свои сокровища вы обронили в дороге, – сказал Арагорн. – Однако же радуйтесь – не потеряли! – Он отстегнул ремень под плащом и снял с него два кинжала в ножнах.

– Батюшки! – воскликнул Мерри.