Пасхальная сказка

Взгляд у «черняков», конечно, не приведи великий Косолап, как острой щепкой насквозь протыкают, да еще поворачивают внутри. Они почти никогда с нами не разговаривают, считают ниже своего достоинства. Да это и к лучшему. Если они вдруг заговорят с тенью, то это только хуже для тени. Они начинают вспоминать жизнь человека, виноватить его. И нет ничего тягостнее для человека, чем напоминание об ошибках, которые он совершил и не смог исправить. Многие пытаются оправдываться, но это бесполезно. «Черняки» уничтожают спорщика убийственной логикой, они же умней во сто крат даже дяди Сока. В них нет милосердия и прощения. Иногда бывает все гораздо проще, вместо спора «черняк» усмехается: толку с того, что ты тогда был прав, ты умер и теперь твои благодеяния никому не нужны, про них забудут, а твоя могила покроется пылью, паутиной и полным забвением. И без разницы, кем ты был при жизни – первым праведником или последним разбойником – все равно попадешь сюда. Теперь ты забыт, ты никому не нужен, ты НИКОГДА не увидишь Свет, ты ничтожество, ты никто. И бороться с этим нельзя. Ибо они хищники, а мы еда для хищников. Правда, дядю Сока они уважают, нет, не то слово, скажем так, почти не трогают, только подсмеиваются: «Старый идеалист! Где твои боги? На Олимпе амброзией давятся?»

Я ненавижу Косолапа, или кто там вместо него. Почему? Потому что много добрых, хороших людей, которые при жизни и мухи не обидели, творили добро, да тот же дядя Сок, и находятся здесь в этом проклятом сумраке в одной компании с этими черными. Разве дядя Сок и его семилетний сынишка, разве они заслужили такого посмертия? Это несправедливо! И я иногда думаю, может, правы те, которые считают, что вседержитель мира бездушное жестокое существо, для которого человек – просто игрушка или как для нас комар. Попался под руку – прихлопнул.

Да, я ведь еще не рассказал про самое гнусное существо в этом мире – про Церберуса. Нет же, я рассказывал, просто имя его не называл. Помните, я говорил, что «черняки» без оттенков и можно спутать – перед тобой один «черняк» или несколько. Так вот – Церберус – это огромная клякса из легиона «черняков», когда они собираются вместе и превращаются в огромного зверя. Иногда этот зверь свирепеет и тогда горе тому, кто оказался перед ним, тогда есть ли запах отчаяния, нет ли запаха отчаяния, нападает на любую попавшуюся на дороге тень. Однажды им попался на дороге дядя Сок, я нашел его растерзанную тень. Дядя Сок плакал, ему никогда еще не было так больно. О Косолап, что этот проклятый Церберус с ним сотворил. «Для чего я сотворен? Для чего? Лучше бы меня вообще в мире не было», – таких слов от находящегося всегда в приподнятом настроении дяди Сока я никогда не слышал.

Этот миг я запомню на всю жизнь, хоть и посмертную. Я увидел странную тень, даже не тень, нет, я увидел человека, от которого исходил мягкий теплый спокойный свет. И что самое удивительное – «черняки» боятся и шарахаются от него, как от чумного. Только Церберус пытался напасть, но – я такого никогда не видел – отскочил, словно горох от стенки. Странного человека, который совсем не похож на тень, зовут Иоанн. Он ходит повсюду, даже в самые мглистые уголки нашего темного царства, успокаивает людей и говорит, что те, кому сумрак надоел, скоро могут от него избавиться. Из-за этого Иоанн очень сильно переругался с дядей Соком. Такого сердитого дядю Сока я никогда не видел. Хотя именно дядя Сок подошел к нему первый со своими вечными приставаниями: родился ли Тот, Кто спасет от сумрака? И вот когда получил неожиданно для себя утвердительный ответ, разозлился.

Иоанн сказал: «Не бойтесь сумрака, он не вечен, скоро, совсем скоро будет светло, придет Тот, Кто избавит вас от сумрака». Дядя Сок в ответ вспылил: «Хватит молоть чепуху! Зачем говорить то, чего не будет никогда! Мы небытие, мы никому не нужны, мертвые думают о мертвых, живые думают о живых. Зачем этот обман?» «Я не обманываю, нет ничего вечного в этом мире, кроме Бога Сущего, – спокойно отвечал Иоанн, – Тот, Кто придет вслед за мной, будет сильней меня». Дядя Сок не остался в долгу: «Мы не нужны Богу Сущему, Он не любит нас, Он бросил нас на съедение «чернякам». «Опять неправда, пройдет немного времени, Сократ (Иоанн не любил сокращенных имен, и всегда называл человека его полным именем), и ты увидишь, как Свет разорвет Сумрак, и Единосущный придет к нам, и «черняки» будто побитые собаки будут прятаться по темным углам, боясь попасть на глаза Единосущному». «Единосущный, к нам? Не смеши меня, что Он у нас забыл? Место богов – высоко, а не низко». «Опять неправда, Он везде – и высоко, и низко, и далеко, и близко», – не уступал Иоанн. «Везде? Даже здесь, в царстве «черняков»? Сказки», – хмыкнул Сократ в ответ и поспешил уйти прочь.

Впрочем, дядя Сок не единственный невера. Иоанну никто не верит. В лучшем случае, кивают в ответ, но как только он отвернется, хмыкают в спину – еще один юродивый. Этих людей можно понять, в этом царстве были уже такие, что предрекали скорую смерть сумраку, но потом и они стали, как все. Но ведь Иоанн не все, он настоящий. Он и не похож на другие тени, он выглядит почти как живой человек. И от него исходит Свет! Не как от солнышка, а как от полной луны, котороая светит отраженным солнечным светом.

Я верю Иоанну! Потому что не может сумрак царить вечно, НЕ МОЖЕТ! Рано или поздно все равно будет светло и здесь, может, Иоанн ошибается по срокам, но только по срокам, если не очень скоро, если не скоро, то все равно когда-нибудь, но все равно настанет срок, по которому мраку настанет конец.

Однажды после одного из споров дядя Сок сорвался, как тот Церберус, и наорал на Иоанна: «Ты даришь людям пустой орех! Даришь надежду тем, у кого нет и не может быть никакой надежды! Это подлость, и ты во сто крат хуже «черняков»! По крайней мере, они нам говорят все, как есть на самом деле!»

Иоанн побледнел, свет от него стал тусклее, он почти стал тенью, как и мы. Он уединился далеко от всех и, по-моему, за ним по пятам стало следовать отчаяние, готовое в любой момент схватить за горло. Это я понял по тому, как вплотную к нему подобрался Церберус – этот зверь еще никогда так близко не подбирался к пророку. Большая жирная клякса-туча навострила уши, готовясь в любой момент броситься на Иоанна и разорвать его. Мне стало жаль пророка. Я подошел к нему. «Ты мне тоже не веришь?» – грустно поднял он на меня свой печальный взор. «Верю», – сам не знаю почему, но я сказал это слово уверенно и твердо. «Спасибо», – проговорил он тихо. С тех пор мы стали друзьями. И когда мне было туго, и от всепоглощающего мрака некуда было деться, я шел к Иоанну, мне не надо было слов, я просто видел тихий свет, исходящий от него, видел его печальную улыбку, и мне становилось покойно и хорошо. «Я устал от сумрака, когда же придет Тот, Кто разгонит эту темноту?» – спрашивал я по десятому разу. Иоанн тихо улыбался: «Устал от мрака, так не носи в себе этот мрак, сам стань светом, и дари этот свет людям. И ты сам вскоре заметишь, что вокруг стало хоть чуть-чуть, но светлее». «А как?!» «Да очень просто – люби того, кто рядом с тобой, помогай, делай добро и не требуй ничего взамен».

Я иногда задаюсь вопросом: если этот человек дарит столько Света, то какова же сила Того, Кто придет вслед за ним?! Ведь Он сильнее Иоанна во много раз.

Сегодня, если такое слово применительно для места, где времени нет – я узнал новость – даже не знаю хорошую или плохую – потому как смерть для людей новость плохая, а для нас это просто новость. Сегодня я узнал, что в мир теней попала Светлячок, моя любимая девушка, которую мне прочили в жены, если бы не тот проклятый набег, та девушка, которую я любил да и до сих пор люблю. Желать смерти живым людям и в мире теней считается делом постыдным, зачем желать человеку вечного мрака? Поэтому я даже был рад, что во время набега Светлячок не пострадала, и я всем сердцем желал, чтобы она нашла любимого человека, которой ей стал надежной опорой на всю жизнь.

Ее убили во время очередного набега на нашу деревню. Теперь она здесь. И я захотел увидеть ее: как она переносит этот проклятый сумрак? Со Светом расставаться тяжело, и «черняки» пользуются этим, нагоняя тоску на новоприбывшего.

Мгла по пути сгущалась все больше и больше. Я старался не попадаться на глаза «чернякам» или Церберусу. «Светлячок!» – позвал я. Я узнал ее сразу. Даже став тенью, она осталась для меня прекрасным и светлым существом во всем мире. И она отозвалась.

«Здравствуй, Светлячок!» «Здравствуй, Урсус!» Если бы я мог прижать ее к своей груди, я обязательно сделал бы это. «Как ты, тяжело тебе?» «Очень темно», – пожаловалась она.

И тут мы заметили Церберуса, он издалека следил за нами, а затем неожиданно с диким рыком набросился на тень моей возлюбленной. Видимо, почуял тоску. «Оставь ее», – мне было безразлично, какие у него когти, пусть рвет и мою душу на части. Но неожиданно Церберус остановился и прохрипел: «Ты ее больше никогда не увидишь!» Я не успел удивиться, потому как «черняки» впервые со мной заговорили.