Йу с морских островов

Саймка незаметно провела парня в землянку, а колдун в густом дыму ничего не увидел; потом она накормила гостя, напоила и уложила спать.

А среди ночи Йу проснулся от каких-то странных звуков; издалека до него донеслось слЪвно бы жужжание; прислушавшись, он разобрал слова: Лодка не выйдет у лопаря, Мухе пути не найти за моря, В дымном кольце проплутает зазря.

Старик лопарь на куче золы камлал; он пел и колотил по земле так, что все вокруг гудело.

А Саймка лежала ничком на коленях, обхватив голову руками, и молилась лопарскому богу, чтобы он отвёл колдовство.

Тут Йу догадался, в чем дело: старик ищет его, думая, что он затерялся в тумане; и смекнул парень, что дело идёт о его жизни и смерти.

Йу встал до света, оделся, а потом и вошёл, нарочно громко топая ногами и отряхиваясь от снега, как будто только что вернулся; он сказал, что был на охоте, хотел поднять медведя из берлоги. Вот только, мол, никогда ещё не случалось ему попадать в такую метель: он совсем заблудился и долго не мог отыскать дорогу.

В старикову шубу набилось нынче столько мух, что она гудела, как шмелиное гнездо. Старик посылал их в разные стороны, но сколько ни гнал, они все возвращались к нему и с гудением и жужжанием вились вокруг его головы.

Когда Йу появился на пороге, старик догадался, что мухи его не обманули, тогда он сменил гнев на милость, громко расхохотался и пробормотал себе под нос:

Ничего, медведя мы свяжем да в яму засадим; лодки ему не видать морок ему глаза застит, а волшебная палочка усыпит его до весны.

В этот же день старый лопарь вышел на порог и опять принялся за колдовство, поводя руками и чертя в воздухе непонятные знаки.

Тотчас же из шубы послушно вылетели две волшебные мухи, они полетели в разные стороны, куда какую послали, и. только на снегу остался после них след две узкие протаявшие полоски. Одна муха полетела в Сальтен, чтобы принести горе и болезнь в чей-то дом, другая в Будё, чтобы навести порчу на бедную девушку, которая должна была теперь умереть от чахотки.

[Будё город в фольке Нурланн на побережье Норвежского моря.]

Но Йу денно и нощно только и думал, как бы ему перехитрить старого колдуна.

Саймка то мольбами и лаской, то слезами, как только могла, старалась уговорить парня, чтобы он пожалел свою жизнь и не ходил бы на берег, где лежала его лодка.

Наконец и она поняла, что его ничем не переломишь, все равно уйдёт.

Тогда она, обливаясь горючими слезами, принялась целовать его руки, упрашивая, чтобы он хоть немного обождал старик скоро отправится в йокмок, он как раз собирается в Швецию, чтобы проведать своих дружков.

В день отъезда колдун с горящей головешкой обошёл вокруг своего дома, чтобы оберечь хозяйство от беды до своего возвращения.

Вдруг снежные пастбища со стадами оленей, собаками и людьми придвинулись к самой землянке. Колдун тщательно пересчитал оленей и наказал внукам хорошенько следить за стадом, чтобы оно далеко не разбредалось, а не то без его пригляда могут напасть волки или медведи.

Потом старик выпил сонное питьё и закружился в пляске. Он кружился, пока не выбился из сил и не упал замертво. На полу осталась лежать одна шуба. Дух колдуна улетел из неё и отправился в йокмок.

Укрывшись за метелью и туманом, в йокмоке собрались под горой колдуны и шептались друг с дружкой обо всем, что есть скрытого и тайного на свете, и там совершали посвящение достойных учеников.

Тем временем волшебные мухи жужжащим роем кружили над оставленной шубой и никого не подпускали близко.

Среди ночи Йу внезапно встрепенулся, точно какая-то неведомая сила издалека нашла его и ну тянуть и мытарить! В воздухе повеяло холодом, и среди воя вьюги послышался не то зов, не то угроза:

Плавай, как гага, как чайка, лети,Только яйцо тебе не снести,Ветра не кличь весла выбьют из рук,Гостя лопарь не отпустит на юг.

Когда заклятие отзвучало, Йу увидел склонившегося над собой старого лопаря. Он видел совсем близко дряблое лицр с обвисшими щеками, изрезанное морщинами, как старая оленья кожа; Йу заглянул в дымную муть его зрачков, и голова у него закружилась.

Тут Йу ощутил пронизывающий холод в своём цепенеющем теле и понял, что лопарь хочет его заколдовать,

Тогда парень сам твёрдо уставился в глаза старику, чтобы превозмочь его чары, и они долго мерились силами; наконец старикашка так позеленел в лице, что, казалось, ещё немного и дух вон.

Но остальные колдуны, собравшиеся в Йокмоке, ещё долго продолжали пускать в Йу стрелы своих чар, метя в его рассудок.

С тех пор Йу начал замечать за собой странную вещь: всякий раз, когда он начинал думать о новой лодке и мысленно исправлять, что ему не нравилось, так сразу вместо одной неполадки появлялась другая, все получалось не так, и голова начинала разламываться от боли.

Тут Йу затосковал не на шутку. Сколько он ни бился над лодкой, все было без толку. Он совсем приуныл и решил, что ему никогда не вырваться из северного плена и не вернуться домой.

Но вот как-то раз сидели они с Саймкой вдвоём на остром мысу, выдававшемся в море. Стояла тишина. Только комары жужжали в теплом воздухе да нет-нет в воде плескала рыба, а на волнах перед глазами покачивалась птица гага.

Вот кабы построить лодку такую же лёгкую и вёрткую, как рыбка, чтобы она плыла по волнам, как морская птица, тоскливо вздохнул парень. Тогда бы я сел в неё и уехал!

Хочешь, я перевезу тебя в Хьётте? раздался вдруг чей-то голос на краю песчаного берега. Там стоял незнакомец в вязаной шапке с ушами, лица его нельзя было разглядеть.

А возле прибрежных камней, где только что плавала птица гага, покачивалась длинная и узкая лодка с высоким носом и приподнятой кормой, светлые блики прозрачной воды играли на её просмолённых боках, сделанных из гладких досок без единого сучка.

Спасибо, коли не шутишь, ответил Йу. Услышав его ответ, Саймка громко зарыдала и стала ломать руки.

Повиснув у него на шее, она голосила, и слова как горох сыпались из её уст. Она сулила подарить ему свои самоходные лыжи, для которых не страшны никакие препятствия, говорила, что украдёт у старика волшебную палочку у кого она есть, тот найдёт все золотые монеты, зарытые под землёй, говорила, что научит его вязать рыболовные сети с волшебными узелками, чтобы ни один лосось из неё не ушёл, научит приманивать оленей с далёких пастбищ.

Она обещала, что сделает его таким богатым, как старый колдун, только, мол, останься и не покидай меня.

Но Йу ничего не слышал и не видел, кроме лодки.

Тогда Саймка кинулась на колени, распустила свои чёрные косы и опутала ему ноги, чтобы ему трудней было вырваться.

Коли я останусь играть с тобой и с олешками, то много парней пропадёт ни за грош, ободрав себе ногти о край перевёрнутой лодки, ответил Йу девушке. Давай-ка лучше обнимемся на прощание, а коли не хочешь, я и так уйду.

Тогда она бросилась к нему, прижалась как котёночек, заглядывала ему в глаза сквозь заплаканные ресницы и смеялась и рыдала точно безумная.

Видя, что все её уловки не помогают, она оттолкнула его и, повернувшись лицом к землянке, замахала высоко вскинутыми руками.

Тут Йу понял, что она хочет позвать на помощь старого колдуна, и бегом кинулся от неё к лодке, чтобы тот не помешал своим колдовством.

Лодка так удобно пристала к прибрежному камню, что Йу прямо перешагнул с него на скамью. Кормило само скользнуло ему в руку, а впереди за мачтой незнакомый моряк был уже наготове и сразу поднял парус, Йу видел его, но лица так и не разглядел.

И вот лодка отчалила и поплыла.

Никогда в жизни Йу ещё не видывал такой быстроходной лодки. Вокруг носа пенились буруны, хотя море было совсем тихое.

Но едва они немного отошли от берега, как поднялся грозный свист ветра.

Птицы с криками полетели к берегу, за кормой почернело, и стеной вздыбились крутые волны.

Это старый лопарь развязал свой мешок и выпустил вдогонку беглецам злые ветры.

Лопарское горло иначе как под полными парусами не пройти, послышался голос из-за мачты.

Хозяину лодки буря, казалось, была нипочём, он даже не подумал брать рифы на парусе.

Колдун на берегу, видно, стал донимать беглецов двойными кручёными узлами. Лодка неслась по фьорду, отплясывая бешеный танец, а из моря вздымались дымящиеся вихри и вытягивались до самых небес. И несдобровать бы пловцам, но лодка мчалась как на крыльях, быстрее птицы.

Вдруг с наветренного борта раздался зловещий хохот: Анфин-колдун гул, шквал К югу нас гнал, Ветер в мешке выл, дул, Лодку держал.

И, накренясь по самый край, заливаемая шипящей пеной, в которой выше колена потонули высокие сапоги незнакомого моряка, всем телом откинувшегося через борт, лодка под свист и завывание вьюги, разрывая слепящую метельную мглу, выскочила на простор открытого моря.

По морю ходили волны, как горы, застилая дневной свет, и Йу, сколько ни вглядывался в белые пенные гребни, не мог различить, когда рея парусника взмывала над водой, а когда проваливалась в бездну.

Лодка, словно играючи, рассекала волны, скользила, как рыба в воде, её доски были пригнаны так ровно, что она была гладкой, как яичная скорлупа; глядя на её борта, Йу невольно вспоминал яйца крачек.

Но ни разу Йу не смог увидеть всю длину доски от края и до края, ему казалось, будто она кончается на половине; наконец ему даже почудилось, что вся передняя часть лодки пропала в тумане и он сидит вместе с таинственным моряком в отломившейся половине, которая, неведомо как, несёт их по морю.

Когда настала ночь, на волнах загорелось.