Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях

Царь с царицею простился,

В путь-дорогу снарядился,

И царица у окна

Села ждать его одна.

Ждет пождет с утра до ночи,

Смотрит в ноле, инда очи

Разболелись глядючи

С белой зори до ночи;

Не видать милого друга!

Только видит: вьется вьюга,

Снег валится на поля,

Вся белешенька земля.

Девять месяцев проходит,

С поля глаз она не сводит.

Вот в сочельник в самый, в ночь

Бог дает царице дочь.

Рано утром гость желанный,

День и ночь так долго жданный,

Издалеча наконец

Воротился царь-отец.

На него она взглянула,

Тяжелешенько вздохнула,

Восхищенья не снесла

И к обедне умерла.

Долго царь был неутешен,

Но как быть? и он был грешен;

Год прошел, как сон пустой,

Царь женился на другой.

Правду молвить, молодица

Уж и впрямь была царица:

Высока, стройна, бела,

И умом и всем взяла;

Но зато горда, ломлива,

Своенравна и ревнива.

Ей в приданое дано

Было зеркальце одно:

Свойство зеркальце имело:

Говорить оно умело.

С ним одним она была

Добродушна, весела,

С. ним приветливо шутила

И, красуясь, говорила:

"Свет мои, зеркальце! скажи

Да всю правду доложи:

Я ль на свете всех милее,

Всех румяней и белее?"

И ей зеркальце в ответ:

"Ты, конечно, спору нет:

Ты, царица, всех милее,

Всех румяней и белее".

И царица хохотать,

И плечами пожимать.

И подмигивать глазами,

И прищелкивать перстами,

И вертеться подбочась.

Гордо в зеркальце глядясь.

Но царевна молодая,

Тихомолком расцветая,

Между тем росла, росла.

Поднялась -- и расцвела.

Белолица, черноброва,

Нраву кроткого такого.

И жених сыскался ей,

Королевич Елисеи.

Сват приехал, царь дал слово.

А приданое готово:

Семь торговых городов

Да сто сорок теремов.

На девичник собираясь.

Вот царица, наряжаясь

Перед зеркальцем своим,

Перемолвилася с ним:

"Я ль, скажи мне. всех милее.

Всех румяней и белее?"

Что же зеркальце в ответ?

"Ты прекрасна, спору нет;

Но царевна всех милее,

Всех румяней и белее".

Как царица отпрыгнет,

Да как ручку замахнет,

Да по зеркальцу как хлопнет,

Каблучком-то как притопнет!..

"Ах ты, мерзкое стекло!

Это врешь ты мне назло.

Как тягаться ей со мною?

Я в ней дурь-то успокою.

Вишь какая подросла!

И не диво, что бела:

Мать брюхатая сидела

Да на снег лишь и глядела!

Но скажи: как можно ей

Быть во всем меня милей?

Признавайся: всех я краше.

Обойди все царство наше,

Хоть весь мир; мне ровной нет.

Так ли?" Зеркальце в ответ:

"А царевна все ж милее,

Все ж румяней и белее".

Делать нечего. Она,

Черной зависти полна,

Бросив зеркальце под лавку,

Позвала к себе Чернавку

И наказывает ей,

Сенной девушке своей,

Весть царевну в глушь лесную

И, связав ее, живую

Под сосной оставить там

На съедение волкам.

Черт ли сладит с бабой гневной?

Спорить нечего. С царевной

Вот Чернавка в лес пошла

И в такую даль свела,

Что царевна догадалась,

И до смерти испугалась,

И взмолилась: "Жизнь моя!

В чем, скажи, виновна я?

Не губи меня, девица!

А как буду я царица,

Я пожалую тебя".

Та, в душе ее любя,

Не убила, не связала,

Отпустила и сказала:

"Не кручинься, бог с тобой".

А сама пришла домой.

"Что? - сказала ей царица,-

Где красавица-девица?"

"Там, в лесу, стоит одна,-

Отвечает ей она,--

Крепко связаны ей локти;

Попадется зверю в когти,

Меньше будет ей терпеть,

Легче будет умереть".

И молва трезвонить стала:

Дочка царская пропала!

Тужит бедный царь по ней.

Королевич Елисей,

Помолясь усердно богу,

Отправляется в дорогу

За красавицей-душой,

За невестой молодой.

Но невеста молодая,

До зари в лесу блуждая,

Между тем все шла да шла

И на терем набрела.

Ей навстречу пес, залая,

Прибежал и смолк, играя;

В ворота вошла она,

На подворье тишина.

Пес бежит за ней, ласкаясь,

А царевна, подбираясь,

Поднялася на крыльцо

И взялася за кольцо;

Дверь тихонько отворилась.

И царевна очутилась

В светлой горнице; кругом

Лавки, крытые ковром,

Под святыми стол дубовый,

Печь с лежанкой изразцовой.

Видит девица, что тут

Люди добрые живут;

Знать, не будет ей обидно.

Никого меж тем не видно.

Дом царевна обошла,

Все порядком убрала,

Засветила богу свечку,

Затопила жарко печку,

На полати взобралась

И тихонько улеглась.

Час обеда приближался,

Топот по двору раздался:

Входят семь богатырей,

Семь румяных усачей.

Старший молвил: "Что за диво!

Все так чисто и красиво.

Кто-то терем прибирал

Да хозяев поджидал.

Кто же? Выдь и покажися,

С нами честно подружися.

Коль ты старый человек,

Дядей будешь нам навек.

Коли парень ты румяный,

Братец будешь нам названый.

Коль старушка, будь нам мать,

Так и станем величать.

Коли красная девица,

Будь нам милая сестрица".

И царевна к ним сошла,

Честь хозяям отдала,

В пояс низко поклонилась;

Закрасневшись, извинилась,

Что-де в гости к ним зашла,

Хоть звана и не была.

Вмиг по речи те опознали,

Что царевну принимали;

Усадили в уголок,

Подносили пирожок,

Рюмку полну наливали,

На подносе подавали.

От зеленого вина

Отрекалася она;

Пирожок лишь разломила,

Да кусочек прикусила,

И с дороги отдыхать

Отпросилась на кровать.

Отвели они девицу

Вверх во светлую светлицу

И оставили одну,

Отходящую ко сну.

День за днем идет, мелькая,

А царевна молодая

Все в лесу, не скучно ей

У семи богатырей.

Перед утренней зарею

Братья дружною толпою

Выезжают погулять,

Серых уток пострелять,

Руку правую потешить,

Сорочина в поле спешить,

Иль башку с широких плеч

У татарина отсечь,

Или вытравить из леса

Пятигорского черкеса,

А хозяюшкой она

В терему меж тем одна

Приберет и приготовит,

Им она не прекословит,

Не перечат ей они.

Так идут за днями дни.

Братья милую девицу

Полюбили. К ней в светлицу

Раз, лишь только рассвело,

Всех их семеро вошло.

Старший молвил ей: "Девица,

Знаешь: всем ты нам сестрица,

Всех нас семеро, тебя

Все мы любим, за себя

Взять тебя мы все бы рады,

Да нельзя, так бога ради

Помири нас как-нибудь:

Одному женою будь,

Прочим ласковой сестрою.

Что ж качаешь головою?

Аль отказываешь нам?

Аль товар не по купцам?"

"Ой вы, молодцы честные,

Братцы вы мои родные,--

Им царевна говорит,--

Коли лгу, пусть бог велит

Не сойти живой мне с места.

Как мне быть? ведь я невеста.

Для меня вы все равны,

Все удалы, все умны,

Всех я вас люблю сердечно;

Но другому я навечно

Отдана. Мне всех милей

Королевич Елисей".

Братья молча постояли

Да в затылке почесали.

"Спрос не грех. Прости ты нас,--

Старший молвил поклонись,--

Коли так, не заикнуся

Уж о том".-- "Я не сержуся,--

Тихо молвила она,--

И отказ мой не вина".

Женихи ей поклонились,

Потихоньку удалились,

И согласно все опять

Стали жить да поживать.

Между тем царица злая,

Про царевну вспоминая,

Не могла простить ее,

А на зеркальце свое

Долго дулась и сердилась;

Наконец об нем хватилась

И пошла за ним, и, сев

Перед ним, забыла гнев,

Красоваться снова стала

И с улыбкою сказала:

"Здравствуй, зеркальце! скажи

Да всю правду доложи:

Я ль на свете всех милее,

Всех румяней и белее?"

И ей зеркальце в ответ:

"Ты прекрасна, спору нет;

Но живет без всякой славы,

Средь зеленыя дубравы,

У семи богатырей

Та, что все ж тебя милей".

И царица налетела

На Чернавку: "Как ты смела

Обмануть меня? и в чем!.."

Та призналася во всем:

Так и так. Царица злая,

Ей рогаткой угрожая,

Положила иль не жить,

Иль царевну погубить.

Раз царевна молодая,

Милых братьев поджидая,

Пряла, сидя под окном.

Вдруг сердито под крыльцом

Пес залаял, и девица

Видит: нищая черница

Ходит по двору, клюкой

Отгоняя пса. "Постой,

Бабушка, постой немножко,--

Ей кричит она в окошко,--

Пригрожу сама я псу

И кой-что тебе снесу".

Отвечает ей черница:

"Ох ты, дитятко девица!

Пес проклятый одолел,

Чуть до смерти не заел.

Посмотри, как он хлопочет!

Выдь ко мне".-- Царевна хочет

Выйти к ней и хлеб взяла,

Но с крылечка лишь сошла,

Пес ей под ноги -- и лает,

И к старухе не пускает;

Лишь пойдет старуха к ней,

Он, лесного зверя злей,

На старуху. "Что за чудо?

Видно, выспался он худо,--

Ей царевна говорит,--

На ж, лови!" -- и хлеб летит.

Старушонка хлеб поймала;

"Благодарствую,-- сказала.--

Бог тебя благослови;

Вот за то тебе, лови!"

И к царевне наливное,

Молодое, золотое

Прямо яблочко летит...

Пес как прыгнет, завизжит...

Но царевна в обе руки

Хвать -- поймала. "Ради скуки,

Кушай яблочко, мой свет.

Благодарствуй за обед",--

Старушоночка сказала,

Поклонилась и пропала...

И с царевной на крыльцо

Пес бежит и ей в лицо

Жалко смотрит, грозно воет,

Словно сердце песье ноет,

Словно хочет ей сказать:

Брось! -- Она его ласкать,

Треплет нежною рукою;

"Что, Соколко, что с тобою?

Ляг!" -- и в комнату вошла,

Дверь тихонько заперла,

Под окно за пряжу села

Ждать хозяев, а глядела

Все на яблоко. Оно

Соку спелого полно,

Так свежо и так душисто,

Так румяно-золотисто,

Будто медом налилось!

Видны семечки насквозь...

Подождать она хотела

До обеда, не стерпела,

В руки яблочко взяла,

К алым губкам поднесла,

Потихоньку прокусила

И кусочек проглотила...

Вдруг она, моя душа,

Пошатнулась не дыша,

Белы руки опустила,

Плод румяный уронила,

Закатилися глаза,

И она под образа

Головой на лавку пала

И тиха, недвижна стала...

Братья в ту пору домой

Возвращалися толпой

С молодецкого разбоя.

Им навстречу, грозно воя,

Пес бежит и ко двору

Путь им кажет.