Необыкновенная история, случившаяся с патроном для фейерверка

"Но они же никого не потеряли, - возразила Римская Свеча. - И никакого несчастья с ними не случилось".

"Я этого и не говорил. Я сказал "возможно". Если бы их единственный сын уже погиб, то незачем было об этом и разговаривать. Зачем дуть на молоко, когда оно убежало? Но мысль о том, что они могут лишиться любимого сына, потрясает меня до глубины души".

"И правда! - прокричал Бенгальский Огонь. - Ты самый потрясный из всех, кого я знаю".

"А Вы самый грубый из тех, кого я знаю! - ответил Патрон Для Фейерверка. - Вам не понять моей дружбы с принцем".

"Да ты даже не знал его никогда", - проворчала Римская Свеча.

"Я этого и не говорил, - ответил Патрон. Боюсь, что если бы я его знал, он бы не смог быть моим другом. Очень опасно знать своих друзей".

"Все же лучше бы Вам оставаться сухим, - робко сказал Надувной Шар. - Это очень важно!"

"Важно для всех вас! - крикнул Патрон. - А я выбираю рыдать".

Тут он разразился слезами, которые стекали подобно каплям дождя и намочили двух Божьих Коровок. Они только нашли сухое место, чтобы построить себе дом, как невесть откуда взявшаяся вода расстроила их планы.

"Какая романтическая натура! - сказала Огненная Карусель. - Он плачет даже без всякого повода". И она глубоко вздохнула, вспомнив про еловую шкатулку.

"Чушь! Чушь!" стали негодующе кричать Римская Свеча и Бенгальский Огонь. Они были практического склада, и все, что им не нравилось, называли чушью.

Но вот на небе засиял серебряный щит луны, стали видны звезды, и из дворца понеслись звуки музыки. Принц и Принцесса открывали бал. Они танцевали так прекрасно, что высокие белоснежные лилии склонили свои изящные головки, и застыли глядя в окно замка, а большие красные маки покачивались в такт музыке. Часы на башне пробили десять, потом одиннадцать, а потом и двенадцать часов. При последнем ударе все вышли на террасу, и Король послал посыльного к Придворному Инженеру.

"Пора!" - сказал он.

Придворный Инженер низко склонился в ответ, и отправился в дальний конец сада. С ним пошли шестеро помощников, каждый из которых нес в руках факел на высоком шесте. Это было величественное зрелище.

"Вжж! Вжж!" - закрутилась быстрее и быстрее Огненная Карусель.

"Бум! Бум" - занялась Римская Свеча. Тут и там запрыгали, вспыхивая, Петарды. Загоревшиеся Бенгальские Огни окрасили весь небосвод в темнокрасный цвет.

"До встречи!" - прокричал Надувной Шар, уносясь в небо и разбрасывая крохотные голубые огоньки.

"Бух! Бух!" - захлопали от восторга хлопушки. Все шло как нельзя лучше. Только Необыкновенный Патрон Для Фейерверка все лежал на своем месте. Он так промок от слез, что ему было не до полетов. Лучшей его частью был ружейный порох, от которого сейчас не было никакого проку. Даже его бедные родственники, на которых нельзя было и смотреть без смеха, выстреливали вверх, и расцветали золотыми цветами на небе.

"Ура, Ура!" - кричали придворные, а Принцесса звонко смеялась.

На следующий день пришли дворники, чтобы навести порядок.

"Очевидно, это делегация, - решил Патрон Для Фейерверка. - Что ж, приму их с достоинством". Он задрал свой нос и сурово нахмурил брови, будто размышляя о чем-то очень важном. Но на него никто не обратил внимания. Только уходя, один из дворников заметил его.

"А это что? Похоже на подмоченный Патрон".

И, перелетев через стену, Необыкновенный Патрон Для Фейерверка оказался в канаве. "ПОДМОЧЕННЫЙ ПАТРОН? ПОДМОЧЕННЫЙ? - думал он, переворачиваясь в воздухе. - Не может быть! ПОЗОЛОЧЕННЫЙ ПАТРОН, вот, что сказал тот благородный человек. ПОЗОЛОЧЕННЫЙ и ПОДМОЧЕННЫЙ звучат очень похоже, к тому же одно часто оказывается другим", - заметил он, плюхаясь в грязь.

"Здесь не слишком-то комфортно. Наверное это последний крик моды, - решил Патрон. - Без сомнения, меня решили отправить на воды для поправки здоровья. Это очень правильно. Мои нервы совсем расшатались, и мне просто необходим отдых".

Пятнистая зеленая лягушка с маленькими сверкающими глазками быстро подплыла к нему. "А! У нас гости! - сказала она. - Да и кто откажется поваляться в грязи. Вы думаете вечером будет сыро? Я тоже надеюсь, но к сожалению на небе ни облачка. Какая досада!"

"Гм, Гм!" - сказал Патрон Для Фейерверка, и прокашлялся.

"Какой чудесный голос! - воскликнула лягушка. Вы почти квакаете, а что может быть музыкальней. Сегодня вечером вы услышите наш любительский оркестр. Мы даем премьеру в старом утином пруду рядом с фермерским домом. Мы начнем, когда появится луна. Только вчера я слышала, как жена фермера говорила своей матери, что ни на минуту не сомкнула глаз из-за нашего выступления. Очень лестно услышать, каким мы пользуемся успехом".

"Гм, Гм!" - сердито закашлял Патрон. Он не мог вставить ни слова.

"Ну просто очаровательный голос! - продолжила лягушка. - Я надеюсь, вы заглянете к нам на пруд. Мне пора поискать моих дочерей. У меня шесть очаровательных малышек, и я боюсь, как бы они не встретили Щуку. Это настоящий монстр, она никогда не откажется ими позавтракать. Ну все, счастливо оставаться. Смею вас заверить, я осталось очень довольна нашей беседой".

"И это называется беседой! - сказал, наконец Патрон. - Вы говорили все время без перерыва. Тоже мне беседа!"

"Кто-то же должен слушать, - ответила лягушка, - А я предпочитаю говорить сама. Экономит время, и никаких возражений".

"Но я очень люблю возражения", - успел вставить Патрон.

"Да что вы! - удивилась лягушка. - Возражать слишком вульгарно. В наше время в хорошем обществе все держатся одних и тех же мнений. Еще раз - до встречи; я уже вижу моих дочурок".

И Лягушка уплыла.

"Вы меня очень раздражаете, - ответил Патрон. Вы слишком дурно воспитаны. Не переношу тех, кто все время, как Вы, говорит только о себе. В это время ктонибудь другой, я, к примеру, может хотеть говорить про себя самого. Я это называю самолюбием, а самолюбие вещь самая отвратительная, я к этому особенно чувствителен. Дело в том, что я широко известен именно своим состраданием к другим. Говоря начистоту, вам надо брать пример с меня; где вы найдете лучший образец? У вас редкий шанс - скоро мне придется вернуться ко Двору. Я там пользуюсь большим успехом. Только представьте, сегодня в честь меня состоялась свадьба Принца с Принцессой. Впрочем, вы провинциалка, и наверняка про это и не слышали".

"Нет смысла с ней разговаривать, - сказала Стрекоза, сидевшая на большом камыше совсем рядом, - никакого смысла, потому что она уже уплыла".

"Это ее проблемы, - ответил Патрон Для Фейерверка. - Я не собираюсь прерываться только потому, что ей и дела нет. Мне нравится слушать, что я рассказываю. Это одно из моих любимых дел. Я часто веду долгие разговоры сам с собой. Я так умен, что иногда не понимаю из них не слова".

"Тогда вам пора читать лекции по философии", - сказала Стрекоза, и расправив пару тонких красивых крыльев, взмыла вверх.

"Очень глупо с ее стороны так неожиданно улетать, - продолжил Патрон. - Вряд ли ей часто предоставляется возможность поумнеть. Впрочем, мне до этого и дела нет. Ясно, что такого гения, как я, рано или поздно оценят по достоинству".

Тут грязь под ним громко чавкнула, и Патрон опустился поглубже.

Немного погодя, к нему подплыла Белая Утка. У нее были желтые лапки и походка настоящей красавицы.

"Кря, кря! - сказала она. - Какой забавный у вас вид. Скажите, вы так и родились, или с вами произошел несчастный случай?"

"Очевидно вы всю жизнь прожили в провинции, - ответил Необыкновенный Патрон, - иначе бы вы хорошо знали, кто я такой. Но я закрываю глаза на ваше невежество. Не всем же быть необыкновенными. Без сомнения, вы будете поражены, когда услышите, что я умею взлетать в самое небо, и возвращаться на землю ливнем из чистого золота".

"А зачем? - спросила Утка. - Вот если бы вы умели пахать, как вол, или возить телегу, как лошадь, или стеречь овец, как Колли нашего фермера, - тогда это было бы интересно".

"Дорогуша! - надменно сказал Патрон. Вы, я вижу, принадлежите к нижним слоям общества. Человек с моим положением в свете просто не может приносить пользу. У нас есть определенные достоинства, и этого более чем достаточно. Трудолюбие мне ни капельки не симпатично. Я всегда был уверен, что тяжелая работа - удел тех, кому больше нечего делать".

"Хорошо, хорошо, - согласилась Утка. Она была очень миролюбива, и никогда ни с кем не ссорилась. - На вкус и на цвет товарищей нет. Но, я надеюсь, теперь вы будете жить вместе с нами?"

"О, нет! - воскликнул Патрон Для Фейерверка. - Я здесь гость, выдающийся гость. Дело в том, что здесь мне скучновато. Здесь нет ни общества, ни уединения. Захолустье какое-то! Я обязательно вернусь во дворец; я знаю - мне дано удивить мир".

"Я тоже подумывала заняться общественной жизнью, - заметила Утка, - на свете так много всего нужно исправить. Я принимала участие на большом съезде, где мы приняли резолюцию про все, что нас не устраивает в мире. Но, похоже, она не имели большого успеха. Сейчас я занимаюсь только домашним хозяйством, да присматриваю за своим семейством".

"А я создан для общественной жизни, - сказал Патрон, как и все мои родственники, даже самые неказистые. Как только мы появляемся в свете (точнее, во тьме), все взоры устремляются на нас. Я сам еще не выступал перед обществом, но это будет величественное зрелище. Что касается домохозяйства, то оно поглощает лучшие дни нашей жизни и мешает думать о Возвышенном".

"Да, да, о Возвышенном! - согласилась Утка.