Рождественская сказка

Стальные глаза Дория Второго уперлись в лисьи глазки Адуя. Тот – единственный из министров – пользовался беспрекословным доверием тирана.

– Что творится в мире, Адуй? Не замышляет ли против меня чего мой младший сын – недаром же он сейчас в далекой провинции, там легче всего поднять мятеж.

– Как сообщили мои соглядатаи, – вкрадчивым голосом начал Адуй, его голос завораживал тирана, и тот никак не мог избавиться от этого очарования, – ваш сын все время шляется по кабакам и другим, скажем так, легкомысленным заведениям. С самого утра идет в кабак, там целый день пьет вино, к вечеру его в состоянии пьяно-пьяно доставляют домой. Ночью он отсыпается, а утром все повторяется заново. Ему не до измены.

– Так, может, под вино и замышляет измену?!

– Он пьет с моими шпионами. И самое тайное желание вашего сына становится мне известным тут же. К тому же у вина есть одно хорошее для нас свойство, оно лучше любого ката развязывает язык. И единственная мечта вашего сына – это дочь владыки Южного Королевства.

– Так, может, женить его к чертовой матери? – подмигнул министру король.

– Это дело вашего великого ума, а не моего скудоумия, – уклонился от ответа Адуй. – Опасность подстерегает вас не со стороны родственников, опасность идет со стороны звезд...

– Что, что? – насторожился король и хрустнул костяшками пальцев.

– Наши звездочеты якобы увидели на небе новую звезду, которая появилась в созвездии Рыб.

– Ну и что с того?

– Они говорят, что это предвестие великих событий. Что появился на свете Великий Младенец, Мальчик, Который будет Великим Царем. И что де скоро Дорий Второй погибнет из-за этого.

– Что за чушь ты несешь? – оторопел Дорий Второй, сам не зная, как воспринимать слова начальника тайной полиции.

– Может, и чушь, я – человек, как вы знаете, недалекого ума, только даже я сообразил: народ недоволен вашим величеством и вполне может пойти за звездным самозванцем.

– Кто этот Младенец? Где Он родился? Кто Его родители?

– Об этом знают только звездочеты.

– Я хочу видеть этих звездочетов и поговорить с ними!

– Хорошо, Ваше величество, – поклонился Адуй.

– Да, позови того художника, что мы выписали из Западного королевства. Я хочу, чтобы он нарисовал мой портрет. Я стою на Царской Горе. В одной руке у меня меч, в другой я держу голову Борея. Дай ему картину с изображением этого... – не находил подходящего эпитета для своего родственника Дорий Второй. Борей приходился Дорию старшим братом и имел на корону Восточного Королевства гораздо больше прав, чем младший отпрыск. Но Дорий узурпировал власть сразу же после смерти их отца Дория Первого. Борей сбежал за границу и оттуда грозил военным походом. Старшие сыновья Дория Второго и пострадали из-за того, что их отец подозревал детей в тайных связях с родным дядей.

– Будет сделано, Ваше величество, – еще раз не преминул расшаркнуться начальник тайной полиции.

IV

Бальтазар уже приготовил все необходимое для дороги. Самое важное – подарки для Младенца – спрятал под подкладкой рубашки: тридцать три золотые монеты, это была треть всего богатства звездочета. Кроме того, дорога предстояла неблизкая, и он положил в котомку несколько хлебов.

Его подняли среди ночи громким и требовательным стуком. Таким сильным, что двери чуть не слетели с петель. Или это грабители (что воровать-то – телескопию, если только), или тайная полиция. Звездочет открыл дверь и увидел перед собой в сопровождении десятка легионеров самого начальника тайной полиции Адуя – собственной персоной. «Что ж я сделал такого крамольного, что меня пришел арестовывать сам начальник тайной полиции всего Восточного Королевства?!» – растерялся астроном. Но еще больше удивился Бальтазар, когда стражники, вместо того, чтобы схватить его, предупредительно поклонились, а Адуй, также слегка нагнув шею, сказал, немного картавя:

– Уважаемый звездочет Бальтазар! Его величество Дорий Второй просит вас срочно посетить его. Очень просит. Немедленно просит...

Ученый, зная о крутом нраве короля, обвел грустным взглядом свою комнату с телескопией в окне. Он мысленно готовился к самому худшему: может, и не доживет до утра, однако сбивало с толку то, что его не схватили, а пригласили, и вежливо пригласили. Неспроста это, а, может, даже тиран Дорий одумался перед величием наступающих Больших перемен?

Звездочет быстро собрался и уже через полчаса присутствовал на аудиенции перед самодуристым королем. Рядом, зябко кутаясь от ночного холода и зевая от недосыпа, стояли другие ученые – Гаспар и Мельхиор.

– Мир вам, ученые люди, – приветствовал Дорий Второй кудесников. Монарх сидел на золоченом троне в своем лучшем пурпурном одеянии. За спиной – два стражника, чернокожие невольники сновали по тронной зале, подавая на блюдах сладости и соки – как королю, так и гостям.

– Мир вам, ваше величество, – вразнобой поклонились кудесники. От волнения они действовали невпопад. Они даже боялись взять хоть одну сласть с подаваемых блюд: вдруг нарушат какой-нибудь неписаный этикет, и кто знает, что грозит им за нарушение такого этикета. Как ни странно, Дорию нравилось такое поведение: он считал, что если они так волнуются, значит, боятся и испытывают к нему большой пиетет. Король страшился независимого поведения: это всегда путь к неповиновению и мятежу.

– Скажите мне, ученые люди, что за новая Великая Звезда появилась на ночном небе? – начал издалека король, стараясь показать, что его разбирает только праздное любопытство.

– Ваше величество, – за всех начал говорить Бальтазар, все-таки речь в первую очередь шла о звезде, – это звезда волхвов, она появляется на небе очень редко, очень, раз в две или даже три тысячи лет, если не реже. Это или Багровая Звезда Несчастья, или же – напротив – Светлая Звезда Спасения.

– Какова эта звезда?

– Это Звезда Спасения. Она знаменует великие события.

– Какие же?

– Мы не гадатели и не колдуны, – на этот раз ответ держал Мельхиор. – Мы можем только сказать, что она знаменует появление на свет Великого Человека. Появившийся на свет Мальчик свернет горы, погонит вспять реки, растопит ледники и злые сердца сделает милосердными.

– Вы знаете, где Он живет, кто Его родители?

– Мы знаем, что он живет в маленьком городке недалеко от Столицы нашего Королевства, рожден Он в семье плотника, – вступил в разговор Гаспар. – И что все великие мира сего поклонятся Ему.

– Вы сами пойдете к Нему поклониться?

– Да, мы хотели тронуться в путь уже этим утром, – отвечал Бальтазар.

Некоторое время Дорий Второй молчал, что-то обдумывая. Эти минуты были очень тягостны для ученых. Бальтазар потом признавался, что сильно струсил. Мельхиор же, наоборот, сказал, что почувствовал уверенность в том, что Дорий их отпустит. Гаспар готовился к любому исходу.

– Я тоже хочу поклониться этому Младенцу, – наконец почти по слогам выговорил король.

– Пойдемте с нами, ваше величество, – позвал Мельхиор.

– Я – государственный человек, ученые люди, я не могу бросить государственные дела. Поэтому прошу: когда будете возвращаться, придите ко мне.

– Хорошо, ваше величество, – согласились Бальтазар, Мельхиор и Гаспар, сами не веря в свое счастье.

Кудесников на ватных ногах вынесло из королевского дворца. Они спешили побыстрее, не дожидаясь утра, отправиться в дорогу.

Тотчас по их уходе Дорий Второй прищелкнул пальцами: тут же на зов явился Адуй.

– Слушай меня внимательно, Адуй, я не знаю, что это за Младенец, но подозреваю, что это проделки моего братца. Может, там и западня. Ты самолично проследишь за ними. Как только прибудешь на место, дай знать мне через гонца. Вот, возьми это, – Дорий Второй протянул верному слуге небольшую бутылочку с молочной жидкостью, мягкий хлебец и небольшой мешочек с драгоценными камушками. – Для всех ты просто ученый муж, камневед. В мешочке дары, там тридцать серебряных монет и шесть изумрудов, отдашь их, не жалей, якобы от тебя лично. Молоко и хлеб обязательно, слышишь, обязательно должен съесть Младенец. Ты все понял?

– Я все понял, ваше величество, – кивнул Адуй, и его хитрые глазки заблестели верноподданническим огоньком.

V

Мама тихо качала Младенца в колыбели. Только что она накормила Его молоком. Удивительное дело, Мальчик совсем не капризничал, не кричал, только тихо улыбался и виновато куксился, когда портил пеленки.

Верный Кот тихо ходил по дому и гонял мышей и крыс. Они хулигански шебуршились и мешали Младенцу спать. Но верный Кот показал грызунам почем фунт лиха: он сторожил сон Младенца внутри дома. Кот был большой, по колено взрослому человеку, белый и такой пушистый, что в его шерсти можно было утонуть. И Кот был не против, если кто-то из домочадцев иногда использовал его как подушку: он только урчал от удовольствия. К тому же, он был не просто Кот, а ученый Кот и знал очень много мудреных слов и изречений. Многие люди позавидовали бы его знаниям.

К нему с улицы пришел верный Пес, охранявший дом снаружи. Огромный, человеку по пояс, сторожевой породы, такой же, как и Кот, белый-пребелый и очень добрый. Но только к добрым людям. Злобы, подлости и хитрости он не переносил на дух, как, впрочем, и Кот. И если чувствовал подвох, поднимал такой громкий лай, какого люди от собак никогда не слышали.

– Он чутко спит? – спросил Пес, имея в виду Младенца.

– Он спит добрым крепким детским сном, но если ты будешь громко гавкать, то разбудишь даже медведя в берлоге.

– Сам потише мяукай, кот мартовский, – обиделся Пес.